Берег черного дерева и слоновой кости(изд.1989)

Там путешественникам посчастливилось найти судно, пришедшее за маслом в Дакор и отправлявшееся в Нант; с согласия начальника маленькой колонии они пересели на другое судно, и спустя двадцать шесть дней Барте и Гиллуа с понятным волнением приветствовали дорогие берега отчизны, которую оставили семь месяцев тому назад и не имели надежды когда-нибудь их увидеть…

Высадившись в Сен-Назере, они скорым поездом уехали в Париж.

ЭПИЛОГ

Два друга в сопровождении Йомби приехали в пять часов утра на станцию Сен-Лазар. Они немедленно расстались, потому что Барте спешил увидеть своих родных. У Гиллуа был только один старый дядя, эгоист и скряга, который ничего не хотел сделать для него после смерти отца, хотя имел большое состояние. Поэтому Гиллуа решил было остановиться в гостинице, но через несколько минут передумал и поехал к дяде. Расставаясь, молодые люди условились в десять часов встретиться в кофейне «Гельдер» — обычном месте собрания всех приезжих офицеров. Уверенные, что встретят там товарищей, они захотели, прежде чем явиться в морское министерство, узнать, какое впечатление произвели их приключения и известие об их смерти. Им хотелось также узнать об участи Тука и Жилиаса, их товарищей по несчастью. В назначенный час они встретились на бульваре в нескольких шагах от кофейни, знаменитой в летописях армии и флота, и крепко пожали друг другу руки, точно не видались несколько дней.

— Ну, что? — спросил Гиллуа взволнованным голосом.

— Ах, любезный друг,— ответил Барте со слезами на глазах,— я приехал вовремя: мой старый отец и моя мать умирали от горя… Говорят иногда, что великая радость убивает, но мое появление вернуло их к жизни, а моя молоденькая сестра Маргарита, я думал, сойдет с ума от радости! Я забыл уже все мои лишения, все страдания. Когда я переступил порог родительского дома, я был так взволнован, что не мог сделать и шагу… Потом вдруг, не знаю каким образом, забыв всякую осторожность, я бросился, как сумасшедший, в дом, крича: «Я здесь! Я не умер! Я здесь!..» Ко мне вышла моя мать, и я без чувств упал к ее ногам. Когда я опомнился, отец прижимал меня к сердцу, как ребенка… все трое стояли около меня, и мы плакали… Ах, Гиллуа, я задыхаюсь от счастья! Я еще не оправился, говорю вам только о себе и забыл спросить вас, как вы были приняты?

— Я приехал поздно, — ответил молодой человек серьезным голосом.

— Ваш дядя…

— Умер шесть недель тому назад, оставив мне все состояние, около двадцати пяти тысяч франков годового дохода.

— Перед смертью он понял свою вину перед вами?

— Нет. Он умер в ту самую минуту, когда нотариус, которого он пригласил, чтобы лишить меня наследства в пользу своей экономки, подавал ему перо для подписи. Завещание осталось неподписанным, и я получил наследство не по воле моего дяди, а по закону.

— Это, друг мой, для вас целое состояние!

— И возможность вновь путешествовать по Центральной Африке, которая так прельщала нас.

— Вы еще думаете об этом?

— Да, и самое горячее мое желание…

— Иметь меня спутником?.. Я угадал?

Они входили в эту минуту в кофейню «Гельдер». Было еще рано, и не видно было ни одного знакомого лица. Кроме пяти или шести отставных офицеров, которые имели привычку наслаждаться игрой в безик с девяти часов утра до одиннадцати часов вечера, кофейня была почти пуста.

Они сели у стола. Вдруг Гиллуа, машинально взявший газету, вскрикнул.

— Что с вами? — спросил Барте.

— Прочтите, — ответил его друг, указывая пальцем на столбец, в заголовке которого находились слова:

«Доклад Тука, помощника комиссара, и Жилиаса, хирурга второго разряда, его превосходительству морскому министру».

Оба друга весело расхохотались.

— Вот наконец знаменитый доклад, которым Тука постоянно угрожал капитану «Осы». Мы узнаем, каким образом наши товарищи ухитрились оставить «Осу» и что сделалось с капитаном Ле Ноэлем.

Началось чтение, прерываемое каждый раз взрывами смеха, от которого молодые люди не могли удержаться.

Тука и Жилиас, рассказав первую часть своего путешествия на «Осе», дошли до той минуты, когда капитан Ле Ноэль, преследуемый английским фрегатом, был принужден обнаружить свое звание капитана судна, торгующего неграми. Тука и Жилиас, не говоря о своих молодых товарищах Гиллуа и Барте, с этой минуты приняли на себя роль героев. По их словам, они бросились в пороховую камеру с зажженным факелом в руке, чтобы взорвать, пренебрегая своею жизнью, это логовище разбойников. Тогда вся команда бросилась на них; их заковали в кандалы и засадили в тюрьму.

Тут молодые люди принуждены были остановиться, чтобы дать волю своей веселости; они буквально задыхались.

— Я вам говорил, — сказал Барте своему другу, — что эти молодцы сумеют показать себя!

Они продолжали.

Рассказ о прибытии «Осы» в лиман Рио-дас-Мортес был еще интереснее. Тука и его Пилад рассказывали, что, сломав свои кандалы, они пытались овладеть судном и после осады, продолжавшейся двадцать четыре часа, были принуждены сдаться, но их энергичное поведение доставило им военные почести.

Далее молодые люди не нашли уже повода к смеху.