«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Конечно, многое зависело от того, какими глазами смотрел тот или иной мемуарист на Пушкина. Страстный его поклонник, писатель И.А. Гончаров, будучи еще студентом, видел Пушкина в сентябре 1832 года на лекции в Московском университете и так описал его внешность: «С первого взгляда наружность его казалась невзрачною. Среднего роста53, худощавый, с мелкими чертами смуглого лица. Только когда вглядишься пристально в глаза, увидишь задумчивую глубину и какое-то благородство в этих глазах, которых потом не забудешь. В позе, в жестах, сопровождавших его речь, была сдержанность светского, благовоспитанного человека. Лучше всего, по-моему, напоминает его гравюра Уткина с портрета Кипренского. Во всех других копиях у него глаза сделаны слишком открытыми, почти выпуклыми, нос – выдающимся – это неверно. У него было небольшое лицо и прекрасная, пропорциональная лицу голова, с негустыми кудрявыми волосами»54.

С этим описанием перекликается запись В.П. Горчакова, одного из ближайших приятелей Пушкина по Кишиневу (1822 год): «В числе многих особенно обратил мое внимание вошедший молодой человек небольшого роста, но довольно плечистый и сильный, с быстрым и наблюдательным взором, необыкновенно живой в своих приемах, часто смеющийся в избытке непринужденной веселости и вдруг неожиданно переходящий к думе, возбуждающей участие. Черты лица его были неправильные и некрасивы, но выражение думы до того было увлекательно, что невольно хотелось бы спросить, что с тобою? Какая грусть мрачит твою душу?»55

Левушка, боготворивший брата, сказал о его внешности: «Пушкин был собою дурен; ростом он был мал»56. Казаки под Оренбургом, среди которых Пушкин возбудил подозрение своими вопросами о Пугачеве, в донесении начальству перечислили такие приметы: «собой невелик, волос черный, кудрявый, лицом смугл»57.

Молодой литератор И.И. Панаев запомнил свой визит в книжную лавку Смирдина на Невском проспекте (1831 год): «В одно почти время со мною вошли в магазин два человека: один большого роста, с весьма важными и смелыми приемами <…>, другой среднего роста, одетый без всяких претензий, даже небрежно, с курчавыми волосами, с несколько арабским профилем, с толстыми, выдававшимися губами и с необыкновенно живыми и умными глазами. Когда я взглянул на последнего, сердце мое так и замерло… Я узнал в нем Пушкина по известному портрету Кипренского»58. (Спутником поэта был его друг С.А. Соболевский.)

В «Литературных и житейских воспоминаниях» И.С. Тургенева упомянуто впечатление, относящееся уже к 1837 году: «Пушкина мне удалось видеть всего один раз, за несколько дней до его смерти, на утреннем концерте в зале Энгельгардта. Он стоял у двери, опираясь на косяк, и, скрестив руки на широкой груди, с недовольным видом посматривал кругом. Помню его смуглое, небольшое лицо, его африканские губы, оскал белых, крупных зубов, висячие бакенбарды, темные желчные глаза под высоким лбом почти без бровей – и кудрявые волосы»59.

Уже упоминавшийся нами Н.М. Смирнов, муж А.О. Россет, таким запомнил Пушкина в последние годы жизни: «Домашние нужды имели большое влияние на нрав его; с большой грустью вспоминаю, как он, придя к нам, ходил печально по комнате, надув губы и опустив руки в карманы широких панталон, и уныло говорил: «Грустно! Тоска!» Шутка, острое слово оживляли его электрическою искрою: он громко захохочет и обнаружит ряд белых прекрасных зубов, которые с толстыми губами были в нем остатками полуарабского происхождения…»60.

В 1830-х годах состоялось личное знакомство с Пушкиным украинского историка Д.Н. Бантыш-Каменского. Опубликованная им в Прибавлении ко II части «Словаря знаменитых Россиян» статья «Александр Пушкин» (1847 год) тоже имеет оттенок мемуарного свидетельства: «Александр Сергеевич Пушкин, среднего роста, худощавый, имел в младенчестве белокурые, курчавые волосы, сделавшиеся потом темно-русыми; глаза светло-голубые; улыбку насмешливую и вместе приятную; носил на умном лице отпечаток африканского своего происхождения, которому соответствовали живость и пылкость характера, раздражительного, но доброго, услужливого, чувствительного. Он, в особенности, отличался большими своими бакенбардами и длинными ногтями, которыми щеголял. Любезность, острый ум, необыкновенная память и заманчивый, веселый рассказ делали его украшением, душою общества»61.