Берег Фалеза

— тоже совсем как подростки — в общем-то довольно честный народ, а если и стянут что-нибудь, то скорее забавы ради; их ничего не стоит напугать насмерть, пожалуй, им это даже доставляет удовольствие. Я вспомнил одного мальчишку, с которым мы вместе учились в школе, — так он проделывал совершенно такие же штуки, как Кейз. Только он ничего не умел, этот мальчишка, и ничего не мог устроить, у него не было ни люминесцентных красок, ни эоловых арф — он просто очень решительно и смело объявил себя колдуном и пугал нас так, что мы дурели от страха, и нам это нравилось. И я вспомнил еще, как учитель высек однажды этого мальчишку и как мы все были поражены, увидев, что нашему колдуну достается по заднице совсем как и нам. И тут я подумал, что неплохо бы так же вот всыпать и мистеру Кейзу. А в следующую минуту, представьте, план уже созрел у меня в голове.

Я направился обратно по тропинке. Теперь, когда я ее отыскал, путь отсюда оказался совсем легким и простым, но едва я вышел из чащи и ступил на черный песок, как передо мной вырос сам мистер Кейз собственной персоной. Я взял ружье наизготовку, и мы зашагали навстречу друг другу, не обменявшись ни единым словом, и каждый краем глаза следил за другим. Вот мы поравнялись, сделали еще по шагу, и тотчас оба, словно солдаты на плацу, повернулись и замерли на месте, лицом друг к другу. У нас, как вы понимаете, была в голове одна и та же мысль: каждый боялся, что другой выстрелит ему в спину.

— Вы не подстрелили никакой дичи, — сказал Кейз.

— Я не собирался охотиться сегодня, — сказал я.

— Да по мне провалитесь вы хоть к черту на рога, — ' сказал он.

— И вы туда же, — сказал я.

И мы продолжали стоять, не двигаясь. Оба мы трусили, и оба не хотели этого показать. Потом Кейз рассмеялся.

— Однако не можем же мы торчать здесь так целый день, — сказал он.

— Я вас не задерживаю, — сказал я. Он снова рассмеялся.

— Послушайте, Уилтшир, вы что, меня за дурака считаете? — спросил он.

— Нет, скорее за негодяя, если это вам так интересно знать, — сказал я.

— Неужели вы думаете, что я могу что-нибудь выгадать, пристрелив вас здесь, на этом открытом берегу? — спросил он. — Я этого не думаю. Канаки каждый день приходят сюда ловить рыбу. Быть может, не один десяток их собирает сейчас вон там копру. На холме позади вас их тоже может оказаться с полдюжины — они там охотятся на голубей. Вполне вероятно, что кто-то из них наблюдает за нами в эту самую минуту; меня, во всяком случае, это нисколько не удивило бы. Даю вам слово, что не собираюсь стрелять в вас. Да и к чему мне это? Вы же мне нисколько не мешаете. Вы не получили ни единого фунта копры, если не считать той, которую собрали собственными руками, как какой-нибудь раб, как негр. Вы прозябаете — вот как я называю это, — и мне наплевать, где будете вы прозябать и как долго. Дайте слово, что не выстрелите мне в спину, и я уйду.

— Ну что ж, — сказал я. — Вы вполне откровенны и любезны, не так ли, и я не останусь в долгу. Я не намерен убивать вас сегодня. К чему мне это? Каша только заваривается, для вас еще все впереди, мистер Кейз. Я вас уже проучил однажды: мой кулак оставил хорошую отметину на вашем лбу, она, черт побери, видна даже сейчас, и у меня есть для вас и еще кое-что про запас. Я ведь не паралитик, как Андерхил. Я и не Эдемс, и не Вигорс, и намерен доказать вам, что могу с вами и потягаться.

— Вы рассуждаете крайне глупо, — сказал он. — Таким способом вы никак не заставите меня сдвинуться с места.

— И прекрасно, — сказал я, — стойте там, где стоите. Я никуда не спешу, вы это знаете. Я могу провести целый день на этом пляже, мне-то что. Мне ведь не нужно беспокоиться насчет копры. Или насчет светящихся красок.

Я тут же пожалел об этих словах, но они как-то сами собой сорвались у меня с языка. Я сразу увидел, что это его огорошило: он молча стоял и смотрел на меня, хмуро сдвинув брови, затем, по-видимому, решил, что это обстоятельство надо получше расследовать.

— Ловлю вас на слове, — сказал он, повернулся ко мне спиной и скрылся в своей дьявольской чаще.

Я дал ему уйти, разумеется, ибо всегда держу слово. Однако я следил за ним, пока он не скрылся из глаз, после чего опрометью бросился под прикрытие деревьев и весь обратный путь старался прятаться в кустах, потому как не верил ему ни на грош. Одно было для меня ясно: я, как последний осел, сболтнул лишнее, и он теперь будет настороже, а следовательно, чтобы привести в исполнение свой план, мне надо действовать немедля.

Казалось бы, уж в это утро волнений и так было хоть отбавляй, ан нет — меня ожидало еще одно потрясение. Как только, обойдя мыс, я увидел издали мой дом, мне тут же бросилось в глаза, что там вроде бы есть кто-то чужой. Я подошел ближе, и догадка моя подтвердилась. У моего крыльца, словно часовые, сидели на корточках два вооруженных туземца. Оставалось только предположить, что вся эта история с Юмой дошла до точки и туземцы захватили мой дом, держат взаперти Юму и поджидают меня, чтобы подвергнуть той же участи.