Берег мечты

Алешандре тоже был вполне доволен жизнью и собой. Его коварный план удался на славу: Гума в пух, и прах разругался с Ливией, обвинив её во лжи и предательстве. Более того – он заявил, что расстаётся с ней навсегда, поскольку ложь и любовь для него понятия несовместимые.

— По твоей милости Феликс Геррейру унизил меня, втоптал в грязь, — гневно упрекал он Ливию. — Из-за твоей лжи я лишился гордости, чести, достоинства. И этого я тебе никогда не прощу! Ты для меня больше не существуешь!

Не достучавшись до сердца и разума Гумы, Ливия потребовала объяснений от Феликса:

— Вы рассказали Гуме о моём долге, хотя не имели на это права. Скажите, зачем вы это сделали? Чтобы унизить Гуму при всём честном народе?

— Да, я хотел поставить его на место, — подтвердил Феликс, выразительно посмотрев на Алешандре, который тоже присутствовал при их разговоре. — Он пользуется лодкой, выкупленной на мои деньги, и при этом везде поливает меня грязью. Я должен был ему сказать, чего он стоит на самом деле!

Вы ошибаетесь, — возразила Ливия. – Те деньги не ваши. Они мои! Вы их дали мне, значит, это я у вас в долгу, а не Гума!

— Брось, Ливия, — криво усмехнулся Феликс. – Я слышал, вы живёте вместе, поэтому будет справедливо, если часть долга он возьмёт на себя. В конце концов, ты занимала эти деньги ради него.

— Это моё личное дело, вы не имели права вмешиваться!

— Нет, если бы я знал, кому предназначены эти деньги, то не дал бы их тебе. Но ты скрыла от меня правду, как потом скрыла её от Гумы. Ты вела двойную игру, но проиграла! — перешёл в наступление Феликс. — Твой рыбачок не понял тебя, не оценил твоих благих намерений. Ему наплевать на ваши отношения, он нянчит свою уязвлённую гордость.

— Я не собираюсь обсуждать здесь мои отношения с Гумой! – воскликнула Ливия.

— Да тут и обсуждать нечего, — махнул рукой Феликс. — И так ясно, что скрывается за его непомерной гордыней: он любит себя, а не тебя! Если бы это было не так, то он бы не стал обвинять тебя, а достал бы деньги из-под земли и вернул их мне! Но ему проще жить за твой счёт и при этом делать вид, будто я его незаслуженно оскорбил.

— Вы действительно повели себя подло, сеньор Феликс, — заявила Ливия. – И я больше ничего от вас не приму. Ни денег, ни работы! Я увольняюсь! В следующий раз я приду к вам только затем, чтобы вернуть долг!

— Что ж, я удовлетворю твою просьбу об увольнении, — сказал Феликс. – А деньги потребую с твоего рыбачка, упрямая ослица!

Он блестяще справился со своей ролью, и теперь настал черёд Алешандре.

— Я не позволю тебе оскорблять Ливию! – гневно произнёс тот свою первую реплику. — Ни тебе, ни кому-либо другому!

— Что кому позволить, решаю я. И не повышай на меня голос! — ловко подыграл ему Феликс.

— Нет, ты вёл себя по-хамски и должен попросить прощения у Ливии, — продолжил в том же тоне Алешандре. – И об увольнении не может быть и речи. Ливия погорячилась…

— Не надо меня защищать, Алешандре, — сказала Ливия. – После всего, что тут произошло, я не смогу работать на фабрике. Прощай. Спасибо тебе за поддержку. Я ухожу!

— Нет, в этом доме ты моя гостья, не уходи! – всерьёз испугался Алешандре, и попытаться удержать её, а Феликс, продолжая играть свою роль, снова подлил масла в огонь:

— Пусть уходит. Она тебе не пора, Алешандре. Ты всё для неё сделал, окружил заботой, осыпал подарками. Ты из кожи вон лез ради девки…

— Полегче! – угрожающе воскликнул Алешандре, сжав кулаки, но Феликс не унимался:

— А как я могу её называть, если она сбежала к рыбаку, к оборванцу?! И ты всё ещё бегаешь за ней? Где твоя гордость?

Ливии, наконец, удалось оттолкнуть Алешандре, преграждавшего ей дорогу. Она выбежала за дверь, и Алешандре тотчас же последовал за ней, громко крикнув отцу:

— У меня нет гордости, у меня есть любовь! Тебе этого не понять!

Догнав Ливию, он решительно отмежевался от отца, попросив у неё прощения за грубость Феликса. И Ливия приняла его слова за чистую монету.

— Довольно, Алекс, я не хочу, чтобы вы из-за меня ссорились, — сказала она. — Я ухожу из вашего дома и с фабрики навсегда. Но ты не беспокойся, дело вовсе не в тебе. Наша дружба продолжается. А с Феликсом я расстаюсь. Найду работу и отдам ему всё до последнего сентаво!

— Ладно, ты об этом сейчас не думай, — сказал Алешандре. — Давай я отвезу тебя домой.

Он проводил Ливию до самой её комнаты и пообещал заехать к ней вечером. А потом спустился вниз и поговорил с Эсмералдой, которая уже отбыла свой срок у Рикардины и вернулась домой.

— Я сделал всё, что от меня зависело, — сказал он. — Теперь и ты должна включиться в дело. Я возьму на себя Ливию, а ты вбивай клинья под рыбака. Понятно?

— Я готова, — ответила Эсмеральда, — но держи Ливию подальше от Гумы. Главное – выключи её из игры, и пусть море высохнет до дна, если я не окручу Гуму! Он влюблён в меня, только сам об этом не знает.