Берег невозможности (СИ)

Груда тухлого мяса, которая осталась от перемолотого трупа, все еще шевелилась. Я с некоторой опаской приблизился к ней, оставив пока своего мертвеца корчиться на копье. Нет, точно уже не восстанет. От опорно-двигательной системы остались только намеки. Сплошь порванные мышцы и дробленые кости, конечностей вообще не видно. Неплохо работает хитиновая мясорубка.

Сзади раздался шорох. Резко метнувшись вправо, я круто развернулся, чиркнув клинком по веткам.

Неподалеку, приподняв руки ладонями вперед, стоял тот самый мужик, на которого напали некрогопники. При виде меча он слегка отпрянул и забормотал что-то, судя по интонациям — миролюбивое.

— Ну начинается, — тихонько проворчал я. Потому что из реплики этого неудачливого аборигена не понял вообще ни слова.

Тут боковое зрение уловило какое-то подозрительное движение. Точно — отсеченные кисти пытались ползать! Перебирали пальцами, цеплялись за траву и тянулись к нам. К живым. Скривившись, я принялся снова пачкать меч гнильем, не выпуская «потерпевшего» из виду. Пришлось нашинковать мертвячьи руки фактически до состояния фарша — только тогда неугомонные конечности наконец присмирели. Просто немыслимо. На удивление живучие трупы здесь.

Адреналиновое напряжение постепенно спадало, оставляя сухость во рту вперемешку с легкой дрожью. И лес, к которому я давно привык, вдруг показался очень чужим и враждебным.

С неба уже лился полноценный дождь. Одежда намокла, но сейчас было как-то без разницы. Не самая большая проблема.

Мужик тем временем осторожно приблизился и перерубил топором в колене ногу трупа, которая продолжала дергаться, словно в конвульсиях. Потом так же аккуратно положил инструмент на траву, снова что-то сказал. И действительно — незнакомый язык. Да что ж такое-то.

Произношение чем-то восточным отдает. Сам «потерпевший» скуластый, с широким лицом и короткой бородкой. Кожа в сумерках выглядит смугловатой. На татарина похож. Одежда при ближайшем рассмотрении показалась непривычной: рукава расшиты странными узорами, а воротник оплетен чем-то, похожим на побеги плюща. Стоит спокойно, не дергается, хотя и заметно, что напряжен.

— Привет, — буркнул я. Надо ж как-то налаживать общение.

Мужик слегка приоткрыл рот и почесал пятерней густую шевелюру. Потом снова обратился с каким-то вопросом.

— Не понимаю, — с досадой бросил я, направляясь снова к реке. Не хватало еще, чтобы покойные расползлись куда-нибудь. За подмогой, например.

Пока рубил позвоночник, стараясь не забрызгаться гнилью, посматривать по сторонам и при этом не дышать, призадумался о грустном. Труп, придавленный сапогом, пытался еще огрызаться, но был не очень-то в состоянии. Неплохо его дубинкой отделали. Нос набок и расплющен, челюсть свернута, переломов, судя по всему, не сосчитаешь. А теперь клинком ему, уроду, клинком!

Вот, наверное, никак теперь не выяснить, что это за пакость и много ли рядом такого. Ну черт возьми, а! Только я решил, что освоил здешнюю речь хотя бы на базовом уровне, как опять придется на пальцах объясняться. С другой стороны, глупо было рассчитывать, что все аборигены-люди говорят на одном языке. Земной опыт должен был навести на совсем другие выводы. Язык тех же эльфов, например, принципиально отличается — просто у них встроенный дешифратор. Снова, наверное, сказалась моя инерция мышления. Ну что ж, учтем. Выходит, учиться мне еще и учиться. И еще раз учиться.

Нарочито неторопливо ко мне приблизился «потерпевший». Что ж ему все неймется? Не дошло еще, что я, как говорится, ни бельмеса в местном наречии?

— С северу ты приходил? — неожиданно и совершенно внятно проговорил мужик. — Не понимал сразу тебя. Сартак зовусь.

Я чуть меч не выронил. Ого. Да тут у нас полиглот! Чудесно. Причем акцента почти не слышно даже, хотя речь и звучит как-то неестественно.

Тут он слегка переменился в лице и озадаченно выдал:

— Видать, эльф ты! Мое уважение тебе, сын звезд.

Я машинально провел рукой по капюшону хламиды. Нет, уши не торчат. А, вот оно что! Стемнело же. И, очевидно, он приметил, как горят мои глаза. Слава богу, что к длинноухим гадам здесь, кажется, население лояльно настроено. Ну логично, эльфов все любят. Не то что троллей.

— Привет, — не стал оригинальничать я. — Я Тринитротолуол. Из Перистальтики.

— А где женщина? — вежливо поинтересовался мужик.

— Какая женщина? — не понял я.

— Та, кто с тобой приходила, — невозмутимо уточнил он.

Тьфу ты, он про Звитку же! А действительно, куда ведьма делась? Неужели слиняла под шумок? И куда она здесь одна собралась? Идиоту ведь понятно, что края тут какие-то не особо дружелюбные.

— Эй, Звитка! Звитка! — громко позвал я. Ну не дура же она, в конце концов?

Кусты метрах в семи от нас подозрительно зашевелились. Мужик нахмурился и покрепче перехватил дубинку.

— Тут я, — донесся оттуда голос ведьмы, а затем вылезла и она сама. Мокрая и дрожащая, вся в грязи — самого разнесчастного вида, в общем. Ей бы в тепло сейчас, да только где его взять… Даже костер не разведешь.