Берег ночью

На этот раз, вроде, никаких трагедий не предвиделось, потому что жених, Карл, знал свою девушку — они познакомились еще в прошлом году и, хотя свадьба эта вряд ли была по любви, никто из них особенно не отпирался. А то как можно всю жизнь прожить с женщиной, про которую ничего не знаешь, кроме того, что тебе рассказали о ней старшие? Говорят — то, похоже, всегда одно и то же — что девушка, мол, красива, трудолюбива и из достойной семьи — ну а вдруг на самом деле она сущая змея, да и только?

Когда подъехал свадебный поезд, все высыпали за околицу его встречать — целую зиму мы и носа наружу не показывали и развлечений у нас никаких не было, а тут такое зрелище! Повозки — целых три! — повсюду разукрашены цветущими ветками и лентами, а невеста приехала с подружками. Сама она была закутана в какой — то платок, сквозь который и разглядеть — то нельзя, что она из себя представляет. Снимет она его только в молельном доме, перед самым венчанием — хотя, поскольку молодые видались и раньше, если только за зиму с ней ничего не приключилось, то особых потрясений у жениха не будет. Ну, а подружки, которым еще только предстояло найти себе мужа, были разодеты в пух и прах, и так и стреляли глазами во все стороны; их бусы и браслеты позванивали, когда повозку подбрасывало на ухабах, и колокольчики на парадной сбруе тоже звенели так, что дух захватывало.

Раньше — то я не больно обращал внимание на девчонок, полагая их существами глупыми и бесполезными, а тут вдруг не мог оторваться от этого зрелища — какие они были прекрасные и недоступные, аж глаза резало — точно стайка ярких птиц спорхнула с неба и расселась на ветвях, щебеча и переливаясь.

Взрослые парни в толпе подталкивали друг друга локтями и отпускали шуточки, а те лишь хихикали и кокетливо закрывали глаза уголком платка. Ведь жених тоже был с дружками, и вполне могло получиться так, что за этой свадьбой будут и другие. В общинном доме поставили столы, а на площади соорудили помост для танцев, и ребятня уже крутилась около хлопочущих женщин в надежде стянуть что — нибудь съестное. Карл, разряженный, в слишком тесной праздничной куртке, которая передавалась в их роду от отца к сыну и надевалась только по таким вот случаям, деревянной походкой подошел к телеге и помог невесте спуститься. Она оперлась на его руку и будто нечаянно сдернула платок с головы. За Карла можно было не беспокоиться — она, по крайней мере, была хорошенькая. У нее были темные живые глаза и блестящие черные волосы, завивающиеся колечками на висках. Мочки ушей у нее, как это водится во многих общинах, были оттянуты тяжелыми серьгами, но это ее не уродовало.

Карл так и раздулся от гордости за такое сокровище, а девица, вспыхнув, поспешно натянула свой платок, и они рука об руку прошли в молельный дом в сопровождении хлынувшей за ними толпы родственников, друзей и подружек жениха и невесты. Поднялся такой шум, что я только одурело вертел головой, пытаясь пробиться ближе к двери молельного дома, чтобы хоть краем глаза поглядеть на венчание — внутрь меня все равно бы не пустили, никого из младших не пускали на такие церемонии, если только это были не родственники жениха и невесты.

На родственницу невесты я и наткнулся — наступил ей на ногу — тесно было, да и толкались все здорово; кто — то двинул меня локтем в бок и я потерял равновесие. Раздалось тихое «ох!»

— Извините, — пробормотал я.

— Ничего, — отозвался тихий голос.

Девчонка была не из наших — приехала со свадебным поездом и разодета была, как положено на праздник — косы украшены цветным бисером, на плечи накинут пестрый платок. Она была тоненькая, почти прозрачная — глаза серые, а кожа такой белизны, что, казалось, светится изнутри. Уж не знаю, что со мной стряслось — я вытаращился на нее так, точно кроме нее тут на много лиг вокруг вообще не на что было смотреть. Потом сообразил, что просто так пялить глаза неловко и попытался завести вежливый разговор — спросил, не приехала ли она с невестой, хотя, честно говоря, это было и так ясно. Она чуть — чуть улыбнулась, словно показывая, что понимает, какой я полный дурак, и кивнула головой.

— Тебя как зовут, — спросил я.

— Тия.

— А меня — Люк.

Сообщив ей эту потрясающую новость, я начал лихорадочно гадать, что бы ей еще такое сказать, — и все никак не мог сообразить. Она, похоже, была совсем не вредная — бывают такие девчонки, сущие змеи, — не стала наслаждаться зрелищем моих мучений, а опять чуть заметно улыбнулась, и уже собралась скользнуть обратно, в толпу, как вдруг, приподняв голову, перевела взгляд куда — то мне за плечо.

Кто — то двинул меня кулаком под ребро — довольно чувствительно.

Я обернулся. Это был Тим.

Он стоял, глядя то на девчонку, то на меня, и ухмылялся.

Улыбка его мне не понравилась — что — то в ней было такое…

— Что это ты к ней прицепился, припадочный, — сказал он, — может, решил, что и тебе такую свадьбу устроят?

Я вдруг почувствовал, что у меня онемело лицо — словно я вышел из протопленного дома прямиком в зимнюю ночь.