Новый год плюс Бесконечность

Сергей Челяев Новый год плюс Бесконечность

Необязательное предисловие

Какие бы ловушки ни уготовила нам жизнь, всегда найдется хотя бы один выход. И, как правило, обычно им готов обернуться прежний вход, но при условии некоторых жертв с нашей стороны.

Лисица, угодив в капкан, отгрызает себе лапу. Ящерица с видимой, но обманчивой легкостью отбрасывает хвост, еще минуту назад крепко зажатый в клюве хищника или руке человека. Последний может пожертвовать гораздо меньшим, нежели то, что щедро даровано ему природой — например, совестью, честью, другом, любимой, свободой, наконец. Мужчины и женщины, готовя и расставляя друг другу искусные западни, иной раз и сами могут угодить в собственные капканы и силки. Но, теряя друг друга, они зачастую утрачивают и себя, поскольку лишаются немаловажных частичек души, некогда отданных друг другу безвозмездно и вроде бы навсегда — по глупости, расчету или просто так, от большого чувства.

Так воздай же необходимые почести входу, вознеси ему молитву, оставь что-то в жертву — глядишь, и вход обернется выходом. Тогда беги оттуда поскорее, ибо он вряд ли вторично откроется перед тобой спасительными разверстыми дверьми. И лишь потом думай, почему и куда ты вернулся.

А ведь начинается обычно все хорошо. Как в сказке. И верится, что всегда можно возвратиться туда, откуда пришел.

Пролог

Навсегда расстаемся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него, а потом сотри.

Иосиф Бродский

Глава 1 Пока не до карандашей

— Он опять опаздывает!

Маленький американский эльф просто места себе не находил. Длинный унылый нос и нависший козырек зимней бейсболки с теплыми ватными наушниками делали эльфа схожим с грустной нахохлившейся вороной. Носком красного щегольского сапожка эльф сосредоточенно ковырял снег возле самых полозьев легких, но устойчивых широких саней. Изредка эльф бросал хмурые взгляды на освещенные окна высокого и аккуратного с виду дома с запорошенной крышей и карнизами, которые густо облепило мокрым снегом. Из дома доносилась мощная и веселая, хотя, на взыскательный слух меломана, несколько монотонная музыка. А в нечастых паузах в открытые форточки бурно плескало взрывами самозабвенного хохота.

— Нет, ну, надо же, а?! Старик опять опаздывает! Что скажешь, Рудольф?

Могучий северный олень повернул к эльфу длинную морду и сочувственно всхрапнул. Затем переступил ногами и сделал вежливую попытку осторожно взбрыкнуть, словно говоря: да уж, это точно, застоялись мы тут с ним…

— И ведь ладно бы только раз или два! — продолжал сокрушенно рассуждать эльф. — Но ведь это происходит с ним постоянно, стоит нам только заехать сюда. И, между прочим, мы здесь — всегда и исключительно по его инициативе!

Он раскопал уже немалую ямку и, поспешно затоптав ее, принялся за другую.

— Придется с ним крепко поговорить.

Серебристые сани, запряженные четверкой кудлатых, крепко сбитых северных оленей, стояли под сенью могучего дерева у самых ворот парка. Отсюда вела аллея к дому, а позади, во тьме, тускло горели фонари, кое-как освещая парадный вход. Где-то еще дальше глухо урчали моторы. Это в самом центре парка, возле ожившего ледового катка, устанавливали праздничную елку. Рабочие городской коммунальной службы при свете фонарей выгружали из машин огромные хвойные ветви и еще не распакованные бухты с проводами елочных гирлянд. Рождество в здешних краях отмечали только через две недели, а до Нового Года оставалось еще семь долгих и хлопотливых дней.

Во дворе было безлюдно, и странные сани никто не заметил. Впрочем, их и не смог бы увидеть никто, даже подойдя вплотную, если только этот Никто не имел перстня. Невидимой для постороннего глаза была и оленья упряжка; сам эльф тоже старался держаться поближе к северному народу, предпочитая оставаться под защитой волшебной вуали. Но теперь в нем все сильнее разгоралось жгучее желание сбегать в дом, отыскать старика и, невзирая ни на что, высказать ему все, что он о нем думает.

Наконец в подъезде хлопнула стальная дверь — в этой стране они почему-то в особом почете и каждый норовит иметь такую в своем жилище. Эльф полагал, что эта странная традиция — пережиток былых времен, когда повсеместно считалось, что холодное железо защищает от оборотней, вампиров и прочей полночной нечисти.

Высокий старик в красно-белых одеждах и колпаке сбежал с крыльца и, придерживая в руках большую скомканную тряпку, торопливо устремился по дорожке прямиком к саням. Эльф, смиренно скрестив руки на груди, поджидал его, выцеливая, однако, недобрым прищуренным взором.

Старик отлично знал, что и так уже задержался сверх меры. Поэтому виновато и заискивающе улыбнулся и развел руками, в одной из которых повис вызывающей красной тряпкой длинный пустой мешок.