Берег Скардара

После моего разговора с правителем Скардара Минуром дир Сьенуоссо прошел месяц. За это время я не видел ни самого правителя, ни его сына Диамуна. Нельзя сказать, что это обстоятельство хоть сколько-нибудь меня печалило. Я был бы даже рад никогда в жизни не повстречать ни одного, ни другого. Мне все же пришлось дать Минуру слово, что я останусь, останусь в Скардаре, хотя меньше всего на свете мне хотелось именно этого. Дал слово сразу из-за всех тех угроз, что перечислил Минур. Он ведь не просто угрожал, он был полон решимости претворить свои угрозы в жизнь. И что было бы в случае моего гордого отказа? Возможно, я прибыл бы в Империю и не в кандалах, хотя не исключено. Но какими глазами мне пришлось бы смотреть на Янианну? И как трудно было бы объяснить, что я не виновен ни в одном из обвинений. Наверное, мне все же удалось бы ее убедить, но… Хорошенький бы резонанс получила вся эта история в Империи, ведь обвиняет-то сам правитель Скардара. А уж если такие люди врут…

«Ничего удивительного в том, что произошло, — велись бы во всех салонах разговоры. — С самого начала было понятно, что рано или поздно он скинет маску. Нельзя вместе с титулом получить и благородное воспитание. Да уж, наша императрица слишком юна, чтобы разбираться в людях».

И произнесший эти слова человек обязательно сделает соответствующее лицо. А сколько их таких будет? Да черт бы с ним, со мной, но Фред, Клемьер, тот же Прошка. Они-то почему должны страдать? Уж их бы точно никто никуда отправлять не стал. Как же я проклинал тот день, когда судьба свела меня с тем человеком. Подарок к свадьбе, за неделю обернусь…

Корабли в Абдальяр ушли уже давно, через три дня после нашего разговора с Минуром. На борту одного из них были Мириам и Гисса. С ними отправился и Чонк. Он был матросом еще на той «Мелиссе» Фреда, что повстречалась мне в Агуайло, и пострадал при абордаже «Интбугера», оставшись без правой руки почти по локоть. Тяжело мужчине в самом расцвете сил остаться калекой, особенно если единственной твоей профессией является профессия моряка.

Ничего, парень, доберешься в Абдальяр, там сядешь на корабль, идущий в Гроугент. Встретишься с Герентом и передашь ему письмо. В нем говорится и о твоей дальнейшей судьбе, и о судьбе двух этих девчонок. Твоя основная задача сейчас состоит в том, чтобы приглядеть за ними во время плавания в Империю. С капитаном корабля я переговорил лично, золота он получил достаточно, но ты все равно приглядывай, головой за обеих отвечаешь.

Теперь ты, Мириам. Я очень надеюсь, что все твои неприятности уже позади, а впереди все только хорошее. Когда прибудете, вас увезут в столицу, Дрондер. Жить будете в моем столичном доме, и занятие вам найдется. Знаешь, какой он красивый, мой столичный дом? Ты даже представить себе не можешь. Вот в нем и будете жить, дожидаясь нас с Прошкой. Мы здесь тоже долго не задержимся, что бы он себе ни напридумывал, местный сатрап. Вернемся, сыграем вашу свадьбу, но жить будете в моем доме, никуда вас не отпущу, сразу предупреждаю. Нарожаешь ему кучу детишек. Сынков, таких же дылд бестолковых, как он сам, и дочек, умненьких и симпатичных, как ты. Заслужила ты тот кусочек счастья, что каждому человеку положен, да не всем достается.

Так, я же обещал Прошку бароном сделать… Ладно, после возвращения разберемся. Все, все, давай я тебе слезы вытру и в щеку поцелую. Попрощайся с Прошкой. На борт пора, корабль скоро отходит. И не нужно извиняться, ни при чем ты, совсем ни при чем.

Мы стояли и смотрели вслед уходящим кораблям. Прошка — глазами пса, ни за что обиженного всегда таким добрым хозяином — так он переживал расставание с Мириам. Фред с Клемьером обсуждали парусное вооружение корабля, увезшего нашу надежду на скорое возвращение. Гриттер, стоявший на одной ноге и опирающийся на костыль. Такой молчаливый в последнее время Оливер Гентье, недавно потерявший брата. Бронс, не получивший во время абордажа ни царапины. И Трендир, которому в самом начале боя крепко досталось от кого-то из табрисцев по голове. Он пришел в сознание уже после того, как на «Интбугер» высадилась помощь с «Четвертого сына». И это было все.

Первые несколько дней после ухода кораблей дома Иджина я не покидал, для экскурсий по столице Скардара не было настроения. Существовала и другая причина — локоть. Лекарь исправно продолжал навещать меня с очередной порцией бальзама в сопровождении все того же помощника-юнца. Каждого его визита я ждал с неизбежностью узника, к которому ежедневно приходит палач, чтобы устроить очередную экзекуцию. А вечером меня ждала пытка, которую я устраивал себе уже сам. Наконец, на четвертый день, когда я успел обнажить локоть, привычно закусив при этом нижнюю губу, Мидус заявил: все.

Взяв меня за кисть и попросив расслабить руку, он резко дернул ее на себя. Уже с раскрытым для крика ртом я сообразил, что боли нет. Все еще не веря, я несколько раз согнул и разогнул руку в локте, нанес несколько ударов в воздух, затем выполнил подобие выпада.