Берег Стикса

Забрал Принца, чтобы заставлять его делать то, что ему надо. Забрал насильно. Забрал, потому что был колдун и знал, как заставить Принца делать то, что он велит. На самом деле Принц не хотел.

А может быть, и заколдовал, потому что Принц не хотел. Какой ужас. Надо ему помочь. Но как? Что же делать? Что же теперь делать?

Стрелки старого будильника кружили по циферблату. Милка сидела и качалась, уставясь невидящими глазами в пространство. Ей было ужасно холодно. И надо было решить задачу невероятной важности.

Что же теперь делать? Что же теперь делать? Что же теперь делать?!

Чтобы прийти в себя после упыря, Станиславу понадобилось десять минут. И все.

Роман только диву давался. Ведь, казалось бы, только что был вид а ля «только что из склепа» – и вот уже все блестит на нем. Походка невесомо легка – едва касается босыми ногами мокрого асфальта, почти парит; истлевшая одежонка выглядит, как королевская мантия, подбородок вздернул, глаза мерцают темными рубинами – прогулка, а не бегство, извольте видеть. Только дышит слишком порывисто и принюхивается – и запахи ему, похоже, не очень нравятся.

– От странный город, Ромек… Это что же – Санкт-Петербург? Неужто ж Петербург и вправду? Не узнать, да и только…

– Ты давно на улице не был, Стаська? – спросил Роман, наблюдая за реакцией.

– То был год пятьдесят седьмой или пятьдесят восьмой – уже не помню, – Станислав даже улыбнулся, и не без оттенка самодовольства.

– Тысяча восемьсот или девятьсот?

Станислав взглянул с веселым удивлением.

– А нынче-то?

– Да за двухтысячный перевалило уже, старина.

И вот тут-то он и психанул.

Вампир повернулся к Роману всем телом, заглянул в лицо:

– Да ты что?! Курва мать…

– А что тут такого? – спросил Роман беззаботно. – Ты же не ребенок уже, Стась, как я понимаю – к чему эти нервы? Нет, я понимаю – почти двести лет в портрете это много, но зачем уж так-то…

– Ядя, – пробормотал Станислав упавшим голосом. – Коханная моя… пани моя…

Роман здорово удивился.

– Ничего себе… Это же та самая Ядя, которая засунула тебя в эту рамку, если я не ошибаюсь? На твоем месте я не стал бы так уж убиваться. Не та женщина.

Станислав вздохнул.

– Горда была пани моя. Ревнива и горяча на руку. Но любила меня, Ромек. Вампира не обманешь. Не бросила бы на произвол судьбы, правда… если бы еще ходила под луною… бедная девочка.

У Станислава был такой несчастный вид, что Роман обнял его за плечо.

– Да не переживай ты так! За эти двести лет, знаешь ли, много чего произошло – может быть, она просто потерялась или спит где-нибудь. Найдется, – сказал он самым обнадеживающим тоном, думая, что его новому другу – записному бабнику и пройдохе – легче будет влюбиться в новую вампиршу, чем отыскать старую.

Станислав печально кивнул.

– Лучше осмотрись, – сказал Роман. – За двести лет многое изменилось.

– Так я ж осматриваюсь, Ромек… Я вижу… и в твоей памяти тоже видел довольно. Но вокруг как-то… В этих окнах – электрические люстры? И в фонарях тоже электричество? Я его уже видел раньше…

Станислав коснулся кончиками пальцев стоящего во дворе автомобиля, провел пальцем по дверце, заглянул в салон.

– Тот экипаж, что ездит без лошади?

Роман прикусил губу и кивнул.

– Лапушка ты, Стаська.

– Почему еще?

– Потом объясню.

– Нет, я понимаю. Ты думаешь, Ромек, что мне, как дикарю, все тут внове и все дивно, верно? А знаешь ли, что мне всего удивительнее?

– Ну… ты что-то видел у меня в памяти… Мало ли. Мир вокруг – сплошной прогресс, я думаю, что есть чему поудивляться.

– У, Ромек, даже не подобрался близко. Что нынче повсюду – электрические фонари да повозки без лошадей, что люди летают по небесам и говорят через моря – ты ж об этом думаешь – это мне понятно. Этого надо было ждать. Мир к тому шел. А вот ты мне, дикарю, объясни: отчего это, Ромек, вокруг так пахнет грязною смертью?

Роман остановился.

– Как это?

– Как. Да ты принюхайся! Город полон тяжкою болью. Меня зовут из многих мест сразу. Тяжело чуять такое. Слышишь ли голоса смерти?

Роман растерялся окончательно.

– Ты про что говоришь-то, Стась?

– А про то и говорю, что Хранителей в городе мало для такой тяжкой работы. Страшны стали ночи, а ты и зова не слышишь. Притерпелся, я думаю, или сбил себе слух… грехами. Как сказать тебе… потерянною дорогой.

Приехали! Вот теперь наша Темнейшая Светлость поняли, что я – упырь и не соображаю, что делаю. Ишь ты, какие глазки стали грустные… Ну уж простите великодушно, пан Станислав, рылом мы и вправду не вышли, что поделаешь.

– Я не терял дорогу, Стась, – сказал Роман хмуро. – Я просто изначально не представляю, где она находится. Я ничего не понимаю. Я правда упырь.

Он был совершенно уверен, что вампир отпустит его и уйдет, но ошибся.

– У тебя нет наставника, – сказал Станислав сочувственно. – Сирота во Мраке.

– Или самозванец.

– А ну и ладно. Все придет в свое время… Ой, гляди-ка, это… экипаж…

– Автомобиль, Стась. Тоже невидаль. Еще и насмотришься и прокатишься. Сворачиваем. Пришли.

И взяв заглядевшегося на проезжающий автомобиль вампира за локоть, Роман почти втащил его в подъезд с входом в Василиев теплак.