Берег тысячи звезд

Артефакты из его родного мира умели открывать врата. Находясь на Земле, Перо делало это не единожды. Но - в очередной раз обшарив воспоминания Знаменского, которые теперь хранились в его разуме, словно на книжной полке - Лефевр с горечью убедился, что здесь артефактов не существует. В комнате становилось все темнее, сумерки смелели, набирали силу, выползали из углов, и, когда Лефевру пришла на ум отчаянная мысль попробовать создать артефакт самому, комнату затопила тьма.

Он поднялся - затекшие ноги почти не слушались - и пошел к выходу. Вадим и Хельга обнаружились в библиотеке: играли в шахматы. Небольшой телевизор неспешно перелистывал кадры какой-то мелодрамы. Лефевр невольно усмехнулся: Вадим и Хельга терпеть друг друга не могли, но в последнее время всюду ходили вместе. Должно быть, из-за взаимного недоверия.

- Монеты, - ответил Лефевр на вопросительный взгляд упыря. - Где они?

Вадим быстро выбрался из-за стола и метнулся к одной из книжных полок. Вытащив прозрачный стеклянный контейнер, в котором тускло блеснуло золото, он едва ли не с поклоном протянул его Лефевру. Под пальцами едва слышно щелкнул замок, бесшумно откинулась крышка, и Лефевр подумал, что в этих золотых кругляшах с профилем государя Ахонсо сейчас заключена вся его надежда. Он аккуратно вынул одну из монет, задумчиво взвесил ее на ладони и произнес:

- Хельга, составь мне компанию.

Вадим посмотрел чуть ли не обиженно, но Лефевр предпочел проигнорировать этот взгляд исподлобья. Когда они с Хельгой вышли из библиотеки, упырь пренебрежительно фыркнул - Лефевр различил этот звук даже за закрытыми дверями.

- Это предметы из моего мира, - сказал он. - Если уж и пытаться создать артефакты, то на их базе.

Глаза Хельги изумленно округлились.

- Ты хочешь создать артефакт? - уточнила она. - Но как?

Лефевр только плечами пожал. Он пока и сам не знал, как собирается работать. В комнате для тренировок уже горел свет: должно быть, небольшая лампа включалась автоматически, по часам - Лефевр пропустил Хельгу внутрь и, заперев дверь, спросил:

- Как ты переносишь физическую боль?

Хельга посмотрела на него так, словно Лефевр со всей силы ударил ее под дых. Причем с ноги. Он поежился: ощущение было таким, будто ударили его самого - и объяснил:

- Я должен срезать кусок твоей ауры. Понимаешь, - слова были тяжелыми и неловкими, они никак не хотели звучать, и Лефевру приходилось выталкивать их наружу, выдирать с мясом. - Один человек не может быть одновременно донором и творящим заклинание. Я бы не просил тебя, если бы… - он окончательно стушевался и умолк.

Теплая улыбка на мгновение сделала Хельгу очаровательной, самой настоящей феей из западных лесов. Она погладила Лефевра по руке и ободряюще сказала:

- Ничего, Жень, все нормально. Давай попробуем?

Лефевр вздохнул с облегчением.

Он всегда удивлялся, насколько удобно ложилась в руку деревянная рукоятка простенького ножа, купленного когда-то давным-давно на блошином рынке. Лезвие было острым и чистым, и Лефевру оставалось надеяться, что Хельге не будет больно. Казалось бы, странно: испытывать физические мучения, когда от ауры отделяют кусок - однако, у Вадима даже кровотечение открылось. «Все слишком туго переплетено», - подумал Лефевр, примерился и быстрым движением срезал темно-синий клок.

Хельга взвизгнула и схватилась за затылок. Лефевр выронил нож, каким-то чудом умудрился не потерять отрезанный кусочек ауры и, неловко обняв Хельгу, попытался укутать ее тонким флером обезболивающего заклинания. Девушка дрожала в его руках, словно рыба, выброшенная на берег.

- Больно? - спросил Лефевр, понимая, что задает глупый вопрос. Конечно, ей было больно, дурья твоя башка, иначе она бы сейчас не плакала.

Кажется, ему никогда еще не было так стыдно.

- Ничего, Жень. Уже почти не болит, - всхлипнула Хельга. Она смущенно высвободилась из его рук и, смахнув слезы, спросила: - Получилось?

Лефевр продемонстрировал ей дымящийся лоскуток цвета индиго, прилепившийся к запястью, и только потом понял, что вряд ли девушка сможет его увидеть. Однако Хельга заинтересованно прикоснулась к полупрозрачному краю лоскутка и сказала:

- Ну надо же! Получилось.

Улыбка на ее губах была радостной и немного смущенной, словно она сказала что-то, чего не должна была говорить. Лефевр вопросительно посмотрел на нее.

- И давно ты видишь ауру?

Хельга неопределенно пожала плечами. Улыбка стала хитрой - так, со спокойным лукавством, могла бы улыбаться лиса.

- Не знаю. Пару дней, не больше. Похоже, ты плохо на меня влияешь.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и Лефевр вдруг обнаружил, что у Хельги удивительного цвета глаза: хамелеоны, которые на свету становились ярко-зелеными, а сейчас, в сумраке комнаты, были темно-карими, почти черными. Он помотал головой, сбрасывая неловкое оцепенение, и смущенно сказал:

- Ну ладно… давай попробуем.

- Я так понимаю, нам надо сделать обычный предмет магическим? - когда Лефевр сел на подушку, Хельга склонилась над его плечом и стала смотреть, как клочок ауры парит над золотом, будто примеривается к чему-то.