Берег Живых. Выбор богов. Книга вторая

– Верховный Жрец предупредил, что вы придёте, – почтительно проговорил он, поклонившись. – Но я должен спросить – ты уверена, госпожа?..

Анирет молча посмотрела на целителя, и было в её глазах что-то такое, что Сэбни опустил взгляд, пропустил её. Но царевна отметила и иное – не сомнение в её намерении, нет. Сэбни словно защищал своего подопечного, опасался, что ему могут причинить вред.

Девушка медленно вошла в беседку, неотрывно глядя на плетёное кресло, отвёрнутое от входа, на неподвижно сидевшего в нём мужчину. Горло сжалось.

– Павах… – тихо позвала она и поправилась: – Инени?..

Но он не откликнулся.

Анирет обошла кресло… и замерла, пошатнувшись, сжала столбик беседки так, что побелели пальцы. Когда дядя и Джети предупреждали её, она не могла представить.

Царевна знала обоих стражей Хэфера с детства, взрослела вместе с ними, проводила рядом много дней. Но этого мужчину она не узнавала. Опустевший взгляд, устремлённый в никуда. Бессмысленная мёртвая маска вместо знакомых черт… Нет, страшнее мёртвого, потому что воин всё ещё был жив… жив телом, но не разумом, и дух его был похоронен глубоко в гробнице дышащей плоти, а может быть, парил уже в неведомых пространствах Западного Берега.

Таэху хорошо заботились о нём. Его волосы были аккуратно пострижены, лицо – гладко выбрито, когти подпилены. Но едва ли это имело значение для него самого.

И всё же, когда Анирет посмотрела на него внутренним взором, она уловила едва теплящийся огонёк прежней сути. Царевна словно видела расколотый алебастровый сосуд, части которого стремились собраться воедино, но уже не могли.

Шагнув к воину, девушка села у его ног, накрыла ладонями его руки, сложенные на коленях – прохладные, сухие… живые.

– Отзовись мне, прошу, – тихо попросила она. – Это я, Анирет… Ты ведь помнишь меня, да? Мы были… – её голос дрогнул. – Мы были друзьями много, много лет…

Ей показалось, что пальцы мужчины дрогнули, но он не шелохнулся и даже не посмотрел на неё, созерцая свою бесконечную ночь.

– Мне так нужна твоя помощь… Пожалуйста, отзовись мне, Инени… – шептала Анирет, точно заклинание, и тихо говорила с ним, напоминая какие-то эпизоды из далёкой уже прежней жизни.

Отчаявшись, царевна взяла его неподвижную руку, прижала к своей щеке. Павах вздрогнул, точно его ударили, опустил голову, глядя куда-то сквозь неё. Его руки обхватили её лицо, слепо ощупывая; пальцы нежно очерчивали скулы, губы. И царевна не отстранялась, неотрывно смотрела ему в глаза, боясь вздохнуть, видя, как на дне его взгляда зарождается трепещущий огонёк осмысленности, узнавания.

– Ани…рет… – вдруг проговорил он хрипло, едва разборчиво, словно давно отвык говорить. – Анирет…

– Да, это я, – улыбнулась она сквозь слёзы, уже не в силах ни о чём просить.

Где-то в темноте, за границей света, замерли, прислушиваясь, оба Таэху, и девушка была благодарна им за то, что не мешали.

Он повторял её имя, гладил её лицо, точно это единственное помогало ему балансировать в осознанности, точно своими ладонями он видел то, что не могли различить глаза. В какой-то миг царевне показалось, что мужчина пытался сказать ей что-то ещё, силился преодолеть свою расколотость, собрать по кусочкам и выразить единственную очень важную мысль, для неё одной.

– Анирет… моя… – воин нахмурился, сосредотачиваясь и снова ускользая во мглу. – Моя… царица…

– Я? – тихо переспросила девушка, осторожно касаясь его рук и по-прежнему не отстраняясь. – Я – твоя царица?..

Павах – или Инени? – снова потерял с трудом пойманную мысль, посмотрел на неё, нежно коснулся волос, увлёкшись звоном золотых бусин на концах её кос. Потом ему всё-таки удалось вынырнуть снова, и во взгляде было столько боли, что Анирет едва не отшатнулась.

– Царица… – произнёс он очень чётко. – Анирет, царица!

– Я не… не понимаю, прости меня. Но я очень постараюсь понять…

Воин вдруг глухо зарычал, схватил её за плечи и с силой тряхнул. Анирет отчего-то точно знала, что он не причинит ей вреда, но всё же было страшно – страшно видеть, как он обращал всю эту бессильную ярость внутрь, на себя, как пытался подстегнуть себя сделать больше, чем вообще был в состоянии. И потому девушка не пыталась вырваться, даже когда хватка стала действительно болезненной.

– Нэбмераи, стой! – воскликнул Сэбни, но её страж уже был рядом, с силой разжал руки Паваха, отталкивая его от Анирет, и поднял её на ноги.

Воин бессильно откинулся в кресле, словно как только потерял контакт с царевной, сорвался обратно в свою бездну. Он дрожал, словно его бил озноб, и губы беззвучно что-то шептали, но Анирет уже не могла разобрать слов. Высвободившись, она устремилась к нему, взяла за руку, но зримое присутствие в его взгляде уже угасало, таяло прямо у неё на глазах.

– Он ведь пытался что-то сказать мне, – глухо проговорила царевна, выронив его руку, зло утирая слёзы. – Как будто пытался предупредить о чём-то. Он бы не сделал мне ничего плохого!