Берега дождя: Современная поэзия латышей

О, улица Марияс,
монополия
еврейских пройдох
и ночных мотыльков —
дай, я восславлю тебя
в куплетах долгих и ладных,
как шеи жирафов.

Улица Марияс —

бессовестная торговка —
при луне и при солнце
ты продаешь и скупаешь
все,
начиная с отбросов
и кончая божественной человеческой плотью.

О, я знаю,

что в теле твоем дрожащем
есть что-то от нашего века —
душе моей – коже змеиной —
до боли родное;
полна звериной тревоги,
ты бьешься, как лошадь в схватках,
как язык пса,
которому жарко.

О, улица Марияс!

Еврейка

В вагоне
жарком, как калорифер,
напротив
меня
сидела – еврейка.

Ее глаза

были влажны,
как два блестящих каштана,
а бедра
под юбочкой,
короткой, как день декабря,
перемалывали мое сердце.

Она широко улыбалась —

мне, гою,
и зубы ее пылали,
как буквы,
из которых сложена фраза:
– Я страстная женщина.

Закон своих дедов

она преступила
легко,
как порог,
как плевок на асфальте.

Я

сел с нею рядом
и взял
в ладони
под душистым пальто
ее руку,
цветущую,
как тюльпан.

И моя нога

прилипла к ее колену,
словно марка к конверту,
словно к телу хвостик мочала.

Уже проклюнулось утро

из огромного яйца ночи,
когда мы оставили тихо
небольшую гостиницу.

Прощание с окраинами

Окраины, с мной повсюду вы.
Я пью до дна хмельную вашу брагу,
И мне за это мягкий шелк листвы
Стирает с губ оставшуюся влагу.

Я ухожу, и пусть речной песок

Присыплет золотом мой след в полях бурьяна,
Едва лишь вечер, важен и высок,
Откроет совам глаз сквозные раны.

Я не грущу – так сильно я устал.

Вот только у забора на колени
В последний раз упал и целовал
Я золотые слезы на поленьях.

Две вариации

1