Берега светлых людей

Сарос повернул к наивной тяжёлую голову, выпучил глаза, в кулак собрал на её мгновенно сжавшейся грудке сарафан и одной рукой вздёрнул служку над собой. Девка потерянно запищала и бессильно свесила ручки-ножки. Конунг небрежно отставил её и ввалился в комнату.

Сцена у дверей, вид совершенно другого Сароса заставили трёх лжесестриц сомкнуться и замереть. Конунг ткнул в Ргею указательным пальцем, затем поднял его вверх и угрожающей стойкой приказал лишним побыстрее убраться.

Девицы — обе дочери Вертфаста — некоторое время смятенно ждали хоть какого-то знака от Ргеи. Последняя даже не помышляла предпринимать никаких телодвижений, и попытки не сделала хоть для видимости защиты законного права хозяев на присутствие в любом месте собственного дома... Внутренне возмущённые, но остерегаясь настойчивого Сароса и потому скрывая праведное негодование, сёстры кротко вышли, из протеста всё же оставив дверь открытой.

Сарос лёгким шагом вернулся к двери, аккуратно закрыл её и, не поднимая глаз на Ргею, спросил:

— А ты ведь знаешь язык Лехрафса? — Подождал недолго ответа. — Как же мне с тобой говорить? Ты хоть что-то должна мне сказать.

— Плохо знаю, — на всякий случай привставая, ответила прелестница, и Сарос испытал чувство, похожее на грустное облегчение.

— Много мути в вашем городе... И в степи, открытой как небо... И в людях много тумана... Как вы живёте? Разум вами не позабыт в чёрной куче умных и вредоносных слов?

— Не понимаю... Говори мало — тогда пойму... — Голос молодицы смягчился, в нём послышались нотки некоего смущения, и Ргея стала похожа на настоящую невесту, далёкую от вчерашней дарительницы броши.

«Что за перемена? Иль она дитя Цернобока?..»

Конунг вздохнул опять и постарался разглядеть в глазах красавицы её естество, но они выражали лишь смиренное заискивание...

Саросу это очень не понравилось. С грустью он отметил лживость её поведения и помыслов. Под его спешно разобранными на стороны волосами выломилась грубая борозда морщины. Саросом овладело обессиливающее уныние. Он подобрал губы и выпустил воздух через длинный прямой нос.

«Всё же это не она, которая живёт во мне с той младой поры, когда я только-только научился по крику распознавать мальчика и девочку... Но ведь желанна! Руки мои так и тянутся к ней...»

Ргея заметила на лице гота страдальческую, никак не подходившую к образу полководца и храбреца, гримасу. Ей стало жалко его и невыносимо стыдно оттого, что она участвует в заговоре, обманывает мужественного человека... Как продолжать водить его за нос, коли он люб ей в сей миг и достоин её женского снисхождения?

Сарос увидел, как на лице красавицы боязливо-заискивающее выражение сменило сострадание.

«Это игра, глумление противной девки!»

Он подошёл к ней вплотную, обеими руками больно взял её груди и вперил в очи пронзительный, выжидающий взор. Сильные руки стянули сарафан сборками. Он с настойчивостью дикого вепря смотрел ей прямо в душу.

Ргея, выпрямив напряжённую спину, не мигая уставилась на тонкие губы его рта, не издавая ни звука.

— Кто вы, черти вас паси?! — Он оттолкнул её на топчан.

Она неудобно откинулась, к вогнутой груди подтянула белые ручки, затаилась. Глаза её закрылись, она судорожно дышала, но молчала и ждала ещё чего-то.

— Что со мной? — Он наклонился к ней; брови и ресницы её красиво замерли. — Обманете вы меня... Ты, кошка, обманешь!.. Храни тебя, лукавую, боги! Храни тебя вечно бог огня — свет жизни и успокоитель душ!.. Я сейчас сяду рядом, а ты говори мне — и не вздумай играть! Не то не избавишься от страдания никогда! Говори, кошка, отчего столько ликов у тебя? Жду...

Она продолжала молчать. Он сильно тряхнул её за остренькие плечики. Руки несчастной бессильно упали на одну сторону. Ргея подняла чистые, синие глаза.

— Жду же, — прошипел Сарос, — говори мне правду!

«Что, он знает всё?!.. Стыдно... Тошно... Ненавижу всех, и жизнь свою подначальную!.. Силён... Он ведь совсем зверь безмозглый, и глаза его змеиные! А слёзки чуть блещут в глазах-то... Властный... И вроде люб мне... Открытый такой...»

— Это не твой дом... — Из вертевшихся в голове мыслей непонятным для самой Ргеи образом прозвучала именно эта.

— Я тебе покажу, чей это дом! — зло и предрешённо выдохнул Сарос.

Дальнейшее совсем не трудно было предугадать: его шаги к двери значили плач, вой, визг, смерть, огонь...

— Сарос, стой! — звонко выкрикнула Ргея, вложив в свой крик и страх, и просьбу, и обещание всевластной силе.

Гот замер, пыхтя, изводил в себе буйство, потом обернулся, напрочь уставший и замороченный.

— Город, люди должны жить... Огня не надо... Они будут жить, правда? — тихо сказала она.

— Мне нельзя здесь долго... Войску без боя — смерть... У меня людей не меньше, чем в твоём городе. Они спят с ветром в обнимку. Леса нигде нет...

— Не ходи никуда. Садись... — Ргея уже не боялась смотреть на Сароса.

Речь гота она понимала не вполне, но с каждой фразой смысл его слов улавливался всё лучше и лучше. Если бы он ещё объяснялся спокойней...