Береги нашу дочь (СИ)

Ещё несколько недель ушло на то, чтобы Обанай полностью выздоровел. К концу месяца он знал основы медицины и изучал как раз ту историю, что записывали медики, пока Мицури была без сознания. К его большому удивлению, она все ещё не проснулась, и он лишь грел в себе надежды, что с ней все будет в порядке.

«30 сентября… Так много времени прошло…»

Обанай сидел в комнате, перечитывая параграф пособия для врачей и медиков. Медицина ему не была очень интересна, но желание помочь Мицури брало верх над ленью, и медицина стала тем, что он читал перед сном словно молитвы. Вот и сейчас сидел в постели с книгой в руках. Как он понял, выжило немного человек: Томиока, Санеми, Тенген, ну и эта знаменитая троица охотников.

Танджиро приходил к Обанаю каждые несколько дней, и Игуро правда не понимал причины, по которой Камадо так часто к нему ходит, но не прогонял его. Хотя, время от времени, ревновал ещё даже непроснувшуюся Мицури к нему — он уж слишком часто интерисовался как она.

Вот вот уронив голову на грудь, уже засыпая с учебником в обнимку, Обанай пытался не поддаться сну, и решил снова сходить к Мицури. В общем состояние Канроджи улучшилось, и стало стабильным. Всё говорило о том, что она проснется, вот только как быстро, это зависит от неё самой.

— Игуро-сан, здравствуйте!

И снова прибежал Танджиро, такой радостный и счастливый. Поклонившись, он лучезарно улыбался, но Обанаю эта улыбка показалась странной — он уже давно не был весёлым и проводил много часов в комнате своей возлюбленной, охраняя её сон:

— Привет…

— Как ваши дела? Вы все ещё работаете здесь? Мицури-сан уже полегче?!

Ну и неугомонный… совсем нет покоя от него:

— Да, ей лучше. Танджиро, я сейчас занят.

— Извините, вы последнее время совсем часто грустите… Вы не пробовали сходить куда-нибудь развеяться? Не выходите ведь из поместья…

— Всё нормально, ты лучше за собой последи…

Обанай остановился. Чувство несправедливости неприятно сжимало все внутри: почему кто-то счастлив, даже Томиока улыбается, а он все ещё один?! Все проснулись, кроме Мицури. Все, кто был на реабилитации тоже покинули лазарет…

— Игуро-сан, она обязательно проснется. Всё будет хорошо…

Танджиро понимал его волнения, да и в конце концов, и правда слишком долгий срок.

— Тебе легко говорить, Камадо…

— Поверьте, я знаю что вы чувствуете! — улыбнулся Танджиро — Незуко спала два года, и я очень переживал…

«Два года?! Сумасшествие какое-то…»

— Так что не волнуйтесь, здесь достаточно хороших врачей, да и вы сами ухаживаете за ней. Всё наладится!

— Надеюсь… — Обанай, как и всегда немногословен, но все же слова Танджиро его немного успокоили — Удачи вам, Игуро-сан! Надеюсь увидеть вас вместе с Канроджи, когда она проснется, вы ведь любите её, да?

Танджиро улыбнулся, не скрывая своей радости. Обаная даже перекосило — откуда этот Камадо может всё знать? И где он только информацию добывает?!

— Ой… Извините. Это было лишним…

Осознав, что ляпнул лишнего, Танджиро будто испарился, убежав по коридору, дабы не нарваться на грубости. Тут Обаная любое слово вывести может, так что лучше убегать пока не поздно.

Обанай лишь вздохнул и пошел дальше по коридору, до комнаты Канроджи оставалось совсем немного, и подойдя к двери, он хотел было открыть двери но резко отстранился. Поворот ручки с внутренней стороны его слишком удивил:

«Уже поздно… Кто в комнате? Аой сказала, что сегодня вечером к ней никто не пойдет. Неужели…»

Обрадовавшись, Обанай распахнул двери, но осторожно, ожидая увидеть Мицури перед собой, так как никого не должно было быть, но…

— Игуро-сан… Всё в порядке?

Аой всё же пришла оставить медикаменты, и Обаная это словно разбило — он в ту же секунду померк, будто увидел что-то ужасное, в глазах пропала радость и лицо снова, даже из-под маски, выражало расстройство и уныние:

— Всё в порядке… Ты говорила, что сегодня не будешь приходить…

Обанай прошел в комнату и сел рядом с кроватью Канроджи на табурет.

— А… Да вот, пришлось оставить лекарств… Вы так ворвались в комнату, я даже испугалась!

— Забудь… Просто резко открыл двери…

Как и всегда, нежно и бережно, Игуро держал Мицури за руку, слегка поглаживая теплые пальцы.

— Ну ладно, тогда спокойной ночи, Игуро-сан.

Аой ушла, закрыв за собой двери, и Обанаю ничего не оставалось, кроме как сидеть с Мицури и молча бороться с желанием сдаться. Он как ребенок — не покидал надежд на лучшее, верил в светлое, хотя жизнь лишь игралась с ним, преподнося всё новые испытания на пути, и, возможно это лишь только начало…

***

«Как-то темно… Где я…»

Зажмурившись и что-то невнятно промямлив, Мицури приоткрыла глаза. Было ещё плохо что видно, но ощущения того, что руку кто-то держит, было очень реальным:

«Так тепло… Что со мной случилось?»

Обанай задремал, положив голову на край кровати, но руку так и не отпустил. Мечник и не заметил как заснул — всегда проводит с ней всё время, поэтому устает…

Повернув голову влево, Мицури обнаруживает такой знакомый запах и цвет волос — точно! Это же Игуро!