Берегини

Чайке померещился блеск рыбьей чешуи, потому она схватила украшение сама, без помощи Йорунн. Но тут же морская хищница поняла, что это не съедобно, и едва не выпустила оберег. Ведунье, которая теперь находилась в ее крылатом теле – не хозяйкой, но гостьей, пришлось немного слукавить: она так ярко представила, как бьется в клюве маленькая серебристая рыбка, что чайка только крепче сжала клюв и принялась набирать высоту. Йорунн смотрела ее глазами и видела Инрика, стоявшего на носу драккара. Мягкие уговоры и просьбы приблизиться к кораблю не помогали, пришлось вспомнить манящий запах свежеиспеченного хлеба и убедить птицу, будто человек с корабля держит в вытянутой руке целую горбушку. Вот еще чуть-чуть и… В нужный момент Йорунн выскользнула из тела чайки. Видения рассеялись, и оказавшаяся над палубой птица с испуганным криком рванулась прочь, выронив оберег прямо под ноги молодому вождю. А Йорунн, не удержавшись, рассмеялась и поплыла себе дальше над морем в сторону снекки, к которой уже подходили оба драккара.

Большего сделать она не могла…

Видимо, на датском корабле поняли, что снекка не остановится, чтобы вожди могли как положено обменяться приветствиями и новостями, и Вилфредссону это показалось обидным. Их кормщик неожиданно повернул руль, и проворный драккар пошел наперерез легкой снекке. Торд, не дожидаясь приказа, тоже развернул корабль и велел гребцам убрать весла. Снекка и драккар сошлись совсем близко, почти соприкоснулись бортами, и на драккаре уже сбрасывали парус. Второй корабль сбавил ход, оставаясь в стороне. Ни Ормульв, ни многоопытный Торд так и не вспомнили, чей он.

– Зря мы остановились, – сердито сказал кормщику хёвдинг. – Нужно было обойти их и плыть дальше.

– Что плохого в том, чтобы поздороваться с сыном Вилфреда Скалы? – Торд спустился с высокого кормового сиденья, взмахом руки отдавая приказ сворачивать парус. – Датчане не враги нам. К тому же солнце садится, нужно искать место для ночлега. А дожидаться рассвета всем вместе не так скучно.

Ормульв ничего не ответил. Он увидел троих датских воинов, легко перепрыгнувших с драккара на снекку. Инрик Вилфредссон был среди них.

– Здравствуй, Ормульв хёвдинг. Куда это ты так спешишь на ночь глядя?

– И ты здравствуй, Инрик, – подавив в себе злость, проговорил Гуннарссон. – Мы направлялись в Рикхейм, что в Вийдфиорде, и хотели засветло пристать к ближайшему берегу, чтобы отдохнуть до утра. Ты, верно, возвращаешься с альтинга? Кто это с тобой? – он показал в сторону черного корабля.

– Харальд, сын Гутрума. Теперь и у меня есть побратим, – ответил Инрик, оглядывая снекку. Стоящая на корме палатка, возле которой прохаживался один из хирдманнов, привлекла его внимание, и это не укрылось от глаз Ормульва. Тогда рыжеволосый хёвдинг нарочно встал на пути у датчанина, не позволяя ему ни рассмотреть палатку, ни тем более приблизиться к ней.

– Какими еще новостями порадуешь, Вилфредссон?

Инрик ничего не ответил. Молча протянул руку, раскрыл ладонь… серебристой змеей обвивала его пальцы цепочка, зеленоватой звездой сверкал обережный камень, подарок датского вождя. И Ормульву почудилось, будто за ворот рубахи хлынула ледяная волна… Ошеломленный и снедаемый страхом, он, сам не понимая, зачем, попытался выхватить у Инрика злополучную вещицу. Но датчанин снова сжал ладонь и пристально поглядел в глаза хёвдингу. А потом жестко спросил:

– Где Йорунн?

Лицо Ормульва побагровело не то от злости, не то от досады, а может, и от жгучего стыда, как у мальчишки, которого застали за непристойным занятием. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать – никто так и не узнал, как именно собирался оправдываться Гуннарссон, хотел ли он прикинуться удивленным и солгать, или же грубо ответить датчанину, чтобы тот убирался прочь… Потому что именно тогда в звенящей, напряженной тишине из палатки донесся слабый вскрик:

– Помогите!

Воин, стоящий поблизости, сначала растерялся, потом выхватил нож. Тогда Инрик оттолкнул Гуннарссона и стал пробиваться на корму – двое людей Ормульва буквально повисли на нем, пытаясь удержать. Остальные смотрели удивленно, не понимая, что происходит. Датчане выхватили мечи, в ответ несколько хирдманнов взяли в руки тяжелые весла. Кто-то уже вытаскивал из сундука оружие…

– Стойте! – приказал кормщик Торд. – Для того ли Эйвинд конунг заключал договор с Вилфредом хёвдингом, чтобы вы здесь разодрались, как собаки?

Нахмурившись и уже предчувствуя разгадку, он решительно направился к палатке, но отдернуть полог и заглянуть внутрь не успел. Воин с ножом бросился на него, безоружного, а тем временем опомнившийся Ормульв метнул в спину кормщику короткий топор, висевший у него на поясе.

Торд не успел увернуться. Брони на нем не было, и узкое лезвие с хрустом вошло в тело между лопатками. Кормщик дернулся и тяжело повалился на схватившего его воина, повис у него на руках, хрипя и разбрызгивая показавшуюся на губах кровь. Человек Ормульва отпустил его, и Торд мешком упал на палубу, да так и остался лежать.