Берегиня Иансы

– Много я могла сделать шагов, подыхая? Ответь мне! Знаешь, Савков, ты ничем не лучше Лопатова-Пяткина. Просто у вас с ним правда и кривда разные. У тебя одни, у него другие. Нечего тут обсуждать – каждый выживает по-своему. Ты веришь, не держу зла ни на тебя, ни на Дениса, ни на Василия. На вашем месте я бы поступила точно так же, но это не значит, что не вспомню прошлые обиды, встреться ты мне еще раз безоружный в темном переулке.

Николай уже открыл рот, готовый разбить все обвинения в пух и прах, обратить ядовитые стрелы в мою сторону, но его самым подлым образом перебили, перекрыв так и не пролившийся поток красноречия. До нас донесся оглушительный визг, идущий со двора. Изумленно переглянувшись, мы высунулись наружу.

Внизу развернулась схватка, за которой следили стражи, слуги, и даже полупьяный конюх выбрался поглядеть из своей каморки. Страх Божий зажимал в острых зубках небольшую, только что поджаренную стерлядку, все еще капающую раскаленным маслом, и улепетывал что было духу, судорожно взмахивая крыльями. Следом за ним с диким ором, по громкости сравнимым разве что с драконьим воем, неслась дородная повариха с замечательной, похожей на взбитые сливки прической. Женщина беспорядочно махала полотенцем, пытаясь отбить у мелкого беса рыбину, и изредка весьма успешно попадала летуну по хвосту.

Страх в панике метался. Дворовые девки с хохотом и визгом разбегались, стоило демону приблизиться к ним, и пугали бедолагу еще сильнее. За стряпухой с крыльца скатился мужчина в белом балахоне и опрометью бросился к саду.

– Белорубашечник? – нахмурился Савков.

Болотный демон между тем сделал головокружительный виток и последовал за высокой фигурой сектанта. Услышав приближающийся вопль женщины, мужичок резко оглянулся, большой капюшон слетел с головы, и всему свету предстал исчезнувший накануне помощник ростовщика собственной персоной с расцарапанной донельзя рожей.

– Отдай рыбу, шельма! – вопила высоким сопрано стряпуха и целенаправленно хлестала беса по крыльям.

Она как-то ловко извернулась и успела-таки схватить стерлядь за хвост. Страх от такой неожиданности, скажем прямо, опешил, а потому камнем рухнул вниз вместе с рыбиной, не выпуская добычу из клыков. Но потеряв-таки ужин, от огорчения бес перешел в наступление, накинувшись на нечаянную жертву – Акакия. Спасать гостя кинулась повариха, лихо размахивая полотенцем.

– Осторожненько, мамзель! – Несчастный, вжав голову в плечи, отмахивался от беса и скакал по двору, изображая донельзя чудной танец. – Не трясите же так руками! – крикнул Савков, когда женщина попыталась отогнать демона от Акакия, но лишь залепила молодчику знатную оплеуху. – Эти твари народец возбуждаемый, как отожрет пальчик, полный привет будет – новый не отрастет!

Помощник ростовщика неловко развернулся, и из кармана балахона вылетел позолоченный пресс для бумаги, принадлежащий Главе Окской Магической республики.

– Ах ты ворюга! – взвизгнула повариха, заметив дорогую вещицу. – Ах ты сукин сын разэтакий! – Она страстно замахала полотенцем, выписывая правильные восьмерки, и перешла в наступление на мужичка, напрочь позабыв про демона. – А я все думаю, кто у меня давеча серебряный рупь из-под подушки стырил?!

Страх Божий так обрадовался завершению экзекуции, что схватил с земли изгвазданный в песке хвост стерлядки и махнул ввысь, подальше от безумного двора.

– Мамзель, – визжал Акакий как резаный, – не надо! Не трогал я твого рубля! Вот те крест христианский!

– Прекратить! – гневно заорал Савков и вдобавок процедил: – Не отряд, а бедлам!

Из комнатки он выскочил как на пожар.

А через минуту с крыльца спустился Федор Ветров, его спокойный и какой-то отрешенный вид не оставлял сомнений – порошок уже в приготовленной к вечеру еде.

Мальчишка будто невзначай поднял голову и, поймав мой взгляд, коротко кивнул.

Все в порядке. Сегодня у лагеря будет самый томный ужин, какой видывал свет, а когда весь двор во главе с Савковым и Давидывым провалится в мертвецкий сон, я сниму подвязки и уеду. Конечно, без Федора. Только он еще об этом не знает.

Я с напряжением всматривалась в непривычно пустой двор. По нему носились орущие коты, за ними же – бойцовый, ощипанный до неприличия петух. Стража не вышла и затемно. Правда, с закатом к воротам подъехала телега водовоза. Из своей высокой темницы я видела, как мужичок в белом, обтягивающем его, как барабан, балахоне, колотил по деревянным створкам, а потом плюнул, не дождавшись ответа, и убыл восвояси, оставив пришлых помирать от жажды. Больше вторжений деревенских жителей не происходило. Белорубашечники вообще старались обходить наш двор стороной и, подозреваю, собирались по отъезду пришельцев спалить до горстки пепла «попорченное» место, чему немало кручинился хозяин дома. Внутри периметра, огороженного высоким, кое-где покосившимся забором, привычной суеты тоже не наблюдалось. Похоже, сейчас бодрствовала только я.