Берегиня Иансы

– Что это? – тихо прошептал он, тыча пальцем себе под ноги.

– Что? – Я стала неуклюже вставать, стараясь поднять и бесчувственную Дарью, белую как полотно, но яркий луч, ослепляя, ударил в глаза.

– Это же… это… – прошептал Денис, жадным взглядом ощупывая выпавший из моего кармана браслет, и потянулся за ним трясущейся рукой.

– Браслет мой! – перебила его я.

Спасая побрякушку, я отбросила ее носком сапога. Браслет отлетел на приличное расстояние. Одновременно мы оба кинулись к Невинности, позабыв про болезную стряпуху, распластавшуюся на палубе. Браслет сверкал и переливался на сумасшедшем солнце и казался ярче его теплых лучей. Вся корабельная команда на мгновение затаила дыхание. Матросы прикрывали глаза от яркого блеска.

Давидыв схватил меня за шкирку, стараясь остановить. С хрустом разорвался ворот, в разные стороны разлетелись крохотные пуговки.

– Браслет мой! – Я вывернулась из его рук.

Мы рвались к блестящей побрякушке, как две лихие сороки. Денис зацепился за натянутый канат и кубарем покатился по палубе, ударился о бортик.

– Че-огт! – завопил он, хватаясь за кудрявую голову.

Я победно взвыла, налетая на бочку с солеными огурцами, которую еще не успели убрать в трюм.

Над головой скользнула крылатая тень и перед самым моим носом когтистыми лапками схватила браслет. Довольно тявкнув, демон уселся на голову деревянной бабы, покоцанной и подгнившей, на самом носу корабля. Все это произошло в одно мгновение – мы все застыли в изумлении.

Честно, впервые я не обрадовалась возвращению Страха Божьего.

Демон хитро прищурил круглые желтые зенки, едва удерживая в лапках тяжелый браслет. Денис, не сводя с него испуганного взгляда, осторожно поднялся.

– Страх, – ласково позвала я, протягивая руку, – солнце, отдай!

Бес открыл пасть, оголяя клыки, и довольно тявкнул.

– Наташа, лови свою тваюгу! – задохнулся Давидыв, подскакивая ко мне и подталкивая к носу корабля.

Страх Божий недоуменно нагнул голову, разглядывая нас, как непонятных, но от этого не менее любопытных букашек, и словно бы ослабил хватку. Браслет дрогнул в его лапках, мы дружно охнули.

– Дегжи! – прошептал испуганно Денис.

– Тихо ты! Он думает, что браслет – его ошейник! – цыкнула я на Давидыва и растянула губы в фальшивой улыбке, обращаясь к крылатой твари: – Страх, миленький, иди ко мне, хороший мой!

Демон расправил крылья, будто готовясь оттолкнуться от деревянной башки страшной бабы и кинуться в мои объятия.

– Лети сюда, – ласково подбодрила его я. – Ну же, мальчик!

Страх кивнул, вытянул лапу и с блаженным видом выпустил браслет в серые воды реки. На корабле на секунду воцарилось гробовое молчание, даже Дарья перестала постанывать. У меня вытянулось лицо, Денис шумно сглотнул.

– Он что только что сделал? – осторожно уточнил Давидыв, не веря собственным глазам.

– Именно это… – подтвердила я.

– Он… он… он только что утопил Невинность?

– Угу. Он всегда мстит за очередную гибель.

– Лучше бы он не возрождался, – только и смог проронить Денис, опечаленно закуривая.

– Не переживай, Давидыв, – (моему горю не было предела), – если останусь в живых, выкраду из казны и Королевскую Честь.

– Вот тебе – Королевская Честь! – хмыкнул беззлобно тот, показывая дулю. – Видела? Его давно продали, когда на золоченую карету денег в казне не смогли наскрести.

Каюта была похожа на узкую темницу. Низкий потолок давил, и входящие внутрь непроизвольно опускали головы. Все ее убранство составляли две узкие койки, на одной из которых отдыхала измочаленная качкой Дарья. На потолке мерно, будто маятник, покачивалась масляная лампа, отчего круг света, источаемый ею, перемещался по деревянным стенам.

Когда стемнело и корабль встал на якорь, я вышла на палубу. Широкая прекрасная Ока сладко почивала под звездным небом, а легкий свежий ветерок овевал ее затихшие воды. Воздух был наполнен стрекотом цикад да лягушачьим кваканьем. Где-то на берегу, в лесу, казавшемся черной беспросветной стеной, завыл волк, и его протяжная песня повисла над речной долиной и разнеслась на многие версты. И мне хотелось вторить ему. Заорать во всю глотку, выплюнуть странную горечь, сидевшую в груди и давившую на сердце. Я спрятала лицо в ладонях и глубоко вздохнула.

– Не сиганет за борт? – услыхала я тихие, будто ворчливые голоса и застыла на мгновение.

– Куда ж она сиганет? На ней поводок надет. Шаг в сторону – и смерть.

Я горько усмехнулась, пялясь в черную мглу. Всю жизнь: неверный шаг в сторону – смерть. Плещешься на мелководье – сказала про меня Верховная в умирающей Иансе. К несчастью, вышло, что и в лягушатниках вылавливают рыбешек на забаву котам.

Где-то в темноте речного берега мелькнули огоньки факелов, от нехорошего предчувствия живот свело болезненной судорогой. Может, глаза сами дорисовали призрачные фигуры вслед вновь показавшемуся отсвету? Только я бросилась к дежурившим матросам, взбудоражив их своим внезапным появлением.

– Где Савков? – задыхаясь от волнения, спросила я.

– Савков? – не понял усатый приземистый мужичок, приподнимаясь с тюка, и перевел недоуменный взгляд на товарища.