Берегись, Ангел!

— Все хорошо, Данияр? Ты закричал, и я тут же пришла. Болит что-то?

Да.

Болит.

Что-то в области груди.

Сильно.

Но еще бьется.

Глава 28

Ангелика

— Лик, — Макс кладет свою горячую ладонь на мои пальцы и пытается улыбнуться, — у тебя хотя бы есть вариант отца и возможность проверить, он ли это. — Друг усмехается и тяжело вздыхает, пока я кусаю губы от эмоций. — У меня вообще тяжелый случай. Даже дуло пистолета приставь к ее лбу, не скажет, кто он.

Круглов откидывается на спинку стула, а я стучу ручкой о тетрадь, понимая, что Макс говорит правду. Я сбежала, как трусиха, и еле успокоилась в зале у Саньки, а Петр Иванович звонил пару раз, после чего написал сообщение с просьбой перезвонить, когда приму эту новость.

А могу ли я принять такую реальность?

Если он говорит правду, что очень на нее походит, то дальше придется менять жизнь.

Я это прекрасно понимаю. Не маленькая.

Сбежать в неизвестность смогу с превеликим удовольствием, но как же Олежка…

Что с ним будет?

Оставить его на растерзание отчиму и сделать вид, что так и нужно?

Ни за что на свете!

Тогда что же делать?

Как принять действительность и не ронять слезы, как вчера?

Даже ледяная вода не помогла толком привести лицо в порядок. Один сплошной мозоль вместо век, а все из-за мокроты, которую я развела. В пору радоваться, но я поедаю себя мыслями о будущем. Своем и Олежкином.

Поучительные речи Макса прерываются звонком на урок, а я то и дело кошусь в сторону парты, за которой обычно сидит Дан. Уже второй день это место пустует. Начинаю думать о том, как он, и одергиваю себя.

Какая разница?

Я ведь помогла, и если отец забрал его домой, то все не так плохо, как показалось.

Только эта мысль ни капли меня не утешает. Побитое лицо Дана всплывает в памяти, и я ерзаю на стуле, тяжело вздыхая. Все речи учителей сегодня проходят мимо ушей, и когда последнее занятие подходит к концу, я устало поднимаюсь и прощаюсь с Максом. Он все еще наказан.

Из-за меня.

Так стыдно перед ним, но Круглов умудряется поднять настроение, ловко танцуя со шваброй, которую ему вручает Софья Павловна. Я бы смотрела и дальше, только уже пора домой. Машу Максу рукой и выхожу из школы.

Упираюсь взглядом в асфальт и кусаю губы. Надо бы позвонить Петру Ивановичу, а не быть страусом, который при малейшей опасности прячет голову в песок.

— Цветкова?! — Голос Аристова выводит из раздумий и раздается практически над ухом, а я с трудом успеваю остановиться прямо перед ним. — Сбавь скорость, а то врежешься в кого-нибудь. Например, в меня.

Вроде спокойно говорит, а я разглядываю его синяки на правой скуле и под левым глазом. На верхней губе тоже рана. Кепкой прикрывает забинтованную голову и выглядит помятым.

— Что с лицом? — Спрашивает, хмурясь и изучая меня.

Краснею и опускаю глаза от его пристального внимания, которое вызывает жжение в грудной клетке.

— Это ты у меня спрашиваешь? На себя бы в зеркало взглянул. — Бурчу под нос и хочу обойти его, но он не дает, ступая в сторону и внимательно глядя на меня. — Если ты начнешь пихать мне деньги, то можешь не стараться. Я их не возьму. — Складываю руки на груди, понимая, что Дан не даст мне уйти, пока не добьется своего, вот толь кого, чего он хочет, я могла лишь догадываться.

— Знаю. Я по другому поводу приехал. — Цедит сквозь зубы, а я вопросительно поднимаю брови. — Но сначала скажешь, почему выглядишь так.

— Как?

— Словно пьяная на пасеке мед собирала. Вот это что? — Указывает на мои глаза, а я прищуриваюсь.

— Не твое дело. Если решил поиграть в добрячка, то не стоит. — Я резко виляю в сторону, чтобы уйти, ведь сердце стучит, как ненормальное в присутствии Аристова.

— Цветкова… Черт! Голова… — Протяжно стонет Данияр и шатается, взявшись руками за затылок.

Подлетаю ему и придерживаю, не зная, чем сейчас помочь.

— Помоги до машины дойти. — Просит он, и я веду его к спорткару, стараясь игнорировать нервную дрожь.

Снова этот страх, но он отходит на второй план, ведь я начинаю злиться на этого упертого барана.

— Насколько я знаю, после сотрясения прописан постельный режим. Стоило дома посидеть, Аристов, а не колесить по городу. — Говорю ему, подводя ближе к машине, но тут происходит что-то из ряда вон выходящее.

— Беспокоишься за меня? — Спокойно выдает Данияр, выпрямляясь и сокращая между нами расстояние, да так, что я попадаю в ловушку.

Аристов прижимает мое тощее тельце к спорткару, помещая рук по обе стороны от меня. В голове орет сирена. Опасность. Опасность. Опасность. Но одноклассник не собирается отходить ни на сантиметр.

— Симулянт. Нельзя так нагло пользоваться своим состоянием, чтобы… — Не успеваю закончить, потому что Аристов наклоняется и пугает меня своим взглядом.

— Беспокоишься за меня? — Переспрашивает, а я нервно сглатываю.

Никогда не признаюсь в этом. Никогда.

— Я беспокоюсь за людей, которые ходят по улицам города. Ты в таком состоянии можешь попасть в беду и других покалечить. Нужно хоть маленько мозг включать, Аристов. — Гневно выдаю ему, а он усмехается. — Это совсем не смешно.