Берегись автомобиля!

Портфель беспечно лежал на свободном стуле.

Максим не поверил своей удаче. Он нашел не только преступника, но и деньги.

Подберезовиков непроизвольно потянулся к вещественному доказательству. Деточкин сочувственно улыбнулся, Максим тотчас отдернул руку.

В этот момент к их столику степенно приблизился Филипп Картузов. В один из своих царских выходов он увидел следователя и теперь радушно приветствовал его:

– Здравствуйте! Что же вы мне ничего не сказали? Прошу вас вместе с другом перейти в отдельный кабинет!

– Спасибо, только незачем… – отказался Максим, не упуская портфель из вида, отхлебнул пива.

Увидев, что следователь пьет не то пиво, Филипп проворно выхватил у него кружку и приказал:

– Раечка и Лидочка!

Понятливые официантки налетели на столик и с ловкостью завзятых грабительниц отняли у знатных гостей и пиво, и раков. Максим все время следил, чтобы в суматохе не исчез портфель с богатством.

– Сейчас подадут свежее пиво. Только что завезли! – объяснил толстяк. – И раков заменят.

– Их только что поймали? – ехидно спросил Деточкин. При виде благоденствующего врага он взъерепенился.

– Ваш друг – шутник; – невозмутимо сказал Картузов, пытаясь вспомнить, где он встречал Деточкина. Образ страхового агента слабо отпечатался в его памяти.

Раечка и Лидочка принесли первоклассное пиво и отборных членистоногих.

– Кушайте на здоровье! – Филипп поборол в себе желание осведомиться о своей машине и скрылся в табачном дыму.

– Уйдем отсюда! – предложил Максим, не притрагиваясь к продукции отличного качества.

– Уйти от такой вкусноты? – всполошился Деточкин. – Да ни за что!

Вряд ли в тюрьме меня будут так угощать!

А Филипп Картузов вернулся к себе в директорский кабинет и опустился в кресло, по-бабьи подперев голову пухлой рукой.

– Зачем ко мне пожаловал следователь? – медленно, в меру способностей, отпущенных ему природой, размышлял Филипп. – Не такой он парень, этот Подберезовиков, чтобы без дела таскаться по кабакам.

Максим и Юрий Иванович все еще сидели друг против друга. Пауза была тягостной. Максиму хотелось раскрыть портфель, но он разумно полагал, что бар – не подходящее место для демонстрации таких денег.

Деточкин превосходно понимал Максима. Он не хотел его больше мучить.

Юрий Иванович взял портфель к себе на колени и стал расстегивать. Подберезовиков напряженно следил за каждым движением Деточкина. Тот выволок наружу аккуратную стопку бумаг и, смущаясь, положил ее на стол.

– Что это? – не понимал Максим.

– Документы, квитанции… – запинался Деточкин.

– Что еще за квитанции? – недоумевал Максим, которому вместо денег всучивали какие-то бумажки. Он с раздражением взял документы и стал их листать. Вдруг он покраснел. То, что он прочел, было посильнее, чем удар шпагой. Максим, наконец, понял все!

Он прочел в этих квитанциях, что Юрий Иванович Деточкин переводил вырученные от продажи ворованных машин деньги в… детский дом города Метельска на подарки ребятишкам!

Да, дорогой читатель! Деточкин не брал себе денег! Он хоть и вор, но бескорыстный человек! А переводил он деньги в Метельск потому, что в военные годы, когда мама ушла в ополчение, Юра воспитывался именно в этом детском доме.

…В кабинет Картузова вбежала Раечка:

– Они разложили на столе бухгалтерские документы!

Сомнения покинули Филиппа. Он понял, что это – ревизия!

И тогда Картузов решил притупить бдительность следователя. В титанической борьбе с контролерами он применял адскую смесь собственноручного изобретения. На вкус это варево не отличалось от пива, но зато успешно приводило ревизора в состояние, именуемое далее в протоколах, как "крайняя степень опьянения".

– Смесь номер один? – спросила умненькая Раечка, правильно оценив молчание своего заведующего.

– Соображаешь, – одобрил Филипп.

Официантка, окрыленная похвалой, галопом доставила гостям зашифрованный напиток.

Максиму и Деточкину было грустно. Оба понимали, что на них свалилась беда, и не знали, как быть.

Максим вдруг ощутил с предельной ясностью, что не сможет пустить в ход ордер на арест!

Деточкин думал – поймет ли мама и как ко всему отнесется Люба? В маме он был уверен – она поймет. Деточкин хотел увидеть Любу немедленно и сказать ей, что он опять попался в капкан! Но этот капкан пилой не перепилить!

А Максим думал, под какую спасительную статью подвести Деточкина, и с тоской признавался себе, что нужной статьи нет!

– Первую машину я не продавал, – сказал Деточкин, надеясь хоть этим как-то утешить товарища. – Я ее в Курске у здания милиции оставил. Приклеил к ветровому стеклу подробную объяснительную записку, а сам ушел на вокзал и вернулся в Москву.

Теперь молчал Подберезовиков.

– А со второй машиной, – продолжал давать чистосердечные показания Юрий Иванович, – несправедливость вышла. Я ее подогнал к милиции и тоже оставил записку, что это машина жулика. А ее вернули владельцу. Тогда я и решил продавать…

Они молча сидели напротив друг друга, отхлебывая смесь №1.

Средневековая хитрость Филиппа Толстого удалась на славу. Максим вдруг понял, что нет для него человека роднее, чем Деточкин. А у Деточкина напрочь отказали сдерживающие центры.