Берегись автомобиля!

К этому времени УХС окрепло, разрослось, провело сокращение штатов, и 497 уцелевших сотрудников, видимо, не зря получали заработную плату. Художественный свист находился на подъеме и даже проник в некоторые смежные области искусства.

Обсуждение происходило в Высшем художественном совете, где председательствовал сам С.И.Стулов. Пришло 43 сотрудника, из коих 34 рукописи не читало. Это не помешало им высказывать о ней свое суждение. В порядке исключения пригласили авторов.

Тон, в котором велось обсуждение, был крайне доброжелательным. Все выступавшие говорили корректно, вежливо и не скупились на добрые слова.

Обаятельный Согрешилин был особенно ласков:

– Родные мои! Я бы внес в эту милую повестушку одно пустяковое изменение. Солнышки вы мои! Не надо, чтобы Деточкин угонял машины! Зачем это? Я бы посоветовал так: бдительный Деточкин приносит соот ветствующее заявление в соответствующую организацию. В заявлении написано, что Семицветов, Картузов, кто там еще… Пеночкин – жулики.

Их хватают, судят и приговаривают! Получится полезное и, главное, смешное произведение!

– Молодец! – похвалил оратора Стулов.

– Ненаглядные вы мои! – продолжал Согрешилин, пытаясь обнять сразу двух авторов. – Подумали ли вы, какой пример подает ваш Деточкин? Ведь прочтя повесть, нее начнут угонять автомобили!

– Но ведь Отелло, – вскочил один из авторов, – душит Дездемону во всех театрах мира и даже в кино! Разве потом ревнивые мужья убивает своих жен?

– Молодец! – эмоционально вскричал Стулов, который любил жену.

– Душа моя! – Согрешилин поставил автора на место. – Зачем же сравнивать себя с Шекспиром? Это, по меньшей мере, нескромно…

– Товарищи, поймите нас! – Поддержала Согрешилина хорошенькая женщина с высшим гуманитарным образованием. – Вы же симпатизируете герою. А он – вор! По сути дела, вы поощряете воровство!

На этот раз подпрыгнул другой автор:

– Но ведь Деточкин бескорыстен!

– Ни один нормальный человек, – перебил Согрешилин, – не станет возвращать деньги. Это нетипично!

– И поэтому, – обольстительно улыбнулась хорошенькая женщина, – совершенно непонятно, ради чего написана ваша повесть?

– Как непонятно?! – хором завопили авторы. – Повесть направлена против семицветовых! Против того, что они существуют в нашей стране! Против всяческого примирения с ними! А сюжетная линия Деточкина – это же литературный прием, юмористический ход. Повесть-то все-таки юмористическая, можно даже сказать сатирическая…

При слове "сатирическая" наступило неловкое молчание. Обсуждение зашло в тупик.

Никто не хотел одобрять повесть. Все знали, что не одобрять – безопасней. За это "не" еще никого никогда не наказывали! Но не одобрять в письменной форме тоже как-то не хотелось, Все-таки документ!

– Родные мои! – вдруг нашелся Согрешилин. – Я вообще не понимаю, почему мы обсуждаем незаконченную вещь? Посадят авторы Деточкина в тюрьму или нет? Пусть они решат его участь, тогда мы возобновим обсуждение.

– Деточкина надо посадить! – указал заместитель начальника управления.

– Молодец! – согласился Стулов.

– Деточкина не следует сажать! – категорически возразил другой заместитель.

– Молодец! – снова согласился Стулов.

Положение авторов стало безвыходным.

В этот момент дверь распахнулась. В сопровождении конвоиров в помещение Высшего художественного совета вошел герой повести.

– Молодец| – по-детски обрадовался Стулов при виде Юрия Иванови ча. – Я тебя знаю!

Деточкин не без улыбки познакомился с авторами и объявил всем собравшимся:

– Мне надоело ждать! Меня не волнует, что станет с повестью! Меня волнует, что будет со мной?

– Пусть решают авторы! Мы не навязываем свою точку зрения! – подытожил С.И.Стулов.

– Будем выкручиваться! – пообещали авторы, которые к этому привыкли.

Обсуждение пошло им на пользу, и они написали "Счастливый эпилог".

СЧАСТЛИВЫЙ ЭПИЛОГ

Прошло время. Неизвестно сколько. Но, вероятно, немного… По улице шел Деточкин без охраны.

Он направился к телефонной будке, зашел в нее и набрал свой домашний номер.

– Мама, это я! – нежно сказал Деточкин.

– Ты откуда звонишь, из тюрьмы? – удивилась мама.

– Нет, из автомата. Меня выпустили…

– Наверно, ты им надоел! – сказала мама, скрывая радость.

Потом Деточкин позвонил Подберезовикову.

– Привет! – сказал Деточкин.

– Привет! – отозвался Максим, узнав друга по голосу.

– Как дела? – спросил Деточкин.

– Нормально! – откликнулся Максим.

– До встречи! – сказал Деточкин.

– До скорой! – поправил его Максим.

Несколько минут спустя сутулая фигура уже маячила на троллейбусной остановке. Когда подошел родимый троллейбус Юрий Иванович засуетился. Он обошел машину кругом и, сдернув с головы кепку, заглянул в окошко водителя:

– Люба! – позвал наголо обритый Деточкин. – Здравствуй, Люба! Я вернулся!

P.S. Своего сына Деточкины назвали Максимом.