Берегись вурдалака

"Верно все-таки говорят – в одну реку два раза не войдешь. Особено если эта река засорена всякими бездарными писаками: слыша звон, да не зная, откуда он, берутся судить о нас, творящих мировой порядок.

Да, я возвратился, чтобы установить его, исходя из новых условий, но неужто вы, жалкие людишки, могли всерьез подумать, что этот бездарный подражатель Гришка Семенов и впрямь – Князь Григорий?

Увы, я должен был до поры до времени носить личину барона Альберта, "чернильной души", как его обозвала бесталанная Лизавета. Таковы были условия моего возвращения, и я их принял. Но что-то не сработало – и пускай эти всезнайки Василий и Надежда льстят себя уверенностью, будто именно их потуги сорвали мои великие замыслы. Но я еще вернусь. Не знаю, где, когда и в каком облике, но вернусь непременно.

Это все, что я должен заявить, прежде чем вновь буду предан адскому пламени".

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ ЧУДЕС НЕ БЫВАЕТ

Кинув взгляд на пролив, адмирал метрах в десяти от себя увидел Кисси. Ее головка грациозно покачивалась в такт музыке. Евтихий Федорович аккуратно положил скрипку на траву и, отломив кусок белого батона, кинул Кисси. Та ловко его поймала.

– Эх, Кисси, знала бы ты, как это противно – менять внешность, имя, скрываться от всех, чтобы не попасть на мушку каким-то негодяям, истинным ничтожествам, – вновь вздохнул адмирал. – И единственный человек, с которым я мог бы поговорить начистоту, ничего не тая, далеко отсюда. В Москве. – Рябинин бросил Кисси еще ломтик и вновь, прикрыв глаза, нежно запиликал на скрипке.

Когда адмирал вновь глянул в сторону пролива, скрипка чуть не выпала у него из рук. На берегу стояла и улыбалась Евтихию Федоровичу обнаженная молодая женщина, каждая черточка которой была до боли ему знакома. У ее ног лежала мокрая зеленоватая шкура Кисси.

– Надя, неужели это вы?! – вскрикнул адмирал. Действительно, на берегу стояла ни кто иная, как московская журналистка Надежда Чаликова – та самая, которая составила адмиралу протекцию при устройстве на "Инессу".

– Да, это я, – улыбнулась Чаликова, присаживаясь рядом с адмиралом. – Надежда Чаликова, она же – Кисси, грозная обитательница Кислого моря.

– Но для чего этот маскарад? – удивился адмирал. – Ну, со мной-то все понятно: детектив Дубов должен считаться погибшим, чтобы не стать жертвой нового покушения. Но вам-то это зачем, да еще в столь экстравагантной форме?

– A что, действительно недурно? Я нарочно приняла такой облик, чтобы быть поближе к месту действия и в то же время считаться как бы вне игры.

(Елизавета Абаринова-Кожухова, "Искусство наступать на швабру")

Василий Щепочкин привык добросовестно выполнять любую работу, любое дело – будь то страхование жизни и имущества граждан, или частное расследование, или, например, отопление обширного здания 1-ой городской гимназии. Хотя отчего же "например"? Именно этим Вася теперь и занимался. Вернее, занимался не самим отоплением, так как в конце августа в этом еще не было необходимости, а осваивался на новом для себя месте.