Берегитесь дедушки

Надо признать, что в мыслях Наташи об Игоре активно чередовались два понятия «гад» и «не такой». Ее кидало от одного к другому со скоростью торнадо. Какое из них восторжествует, она не знала сама. Наташины щеки пылали, сердце билось быстрее, как у семнадцатилетней, но при этом начинало тикать в висках. Надо бы померить давление…

– Угу-угу. Как сова, честное слово, – отчитала ее Олька и заявила: – Все, решено. Послезавтра мы с тобой в театр, на Щелкунчика, как собирались. А в воскресенье я тебя знакомлю с Юрь Васильчем. С ним не соскучишься!

Тот сразу же представился Наташе веселым, полноватым дядькой с лысиной на макушке и потными руками. Не рыцарь, конечно. Но от нахлынувшей тоски Наташа была готова познакомиться хоть со Змеем Горынычем, лишь бы успокоиться. Игоря все равно она уже не увидит. Ни-ког-да.

Что касается Олькиного коллеги, Наташа заранее чувствовала, что ни к чему это знакомство не приведет. Олька, как обычно, прийти не сможет, и они с ним встретятся в стандартном сетевом кафе. Поговорят о погоде и пробках. Он закажет пиво, она – кофе. Он станет рассказывать бородатые анекдоты. И сам над ними смеяться. Спошлит немного. Она посидит чуть-чуть, борясь с неловкостью, а потом сошлется на дела, и уйдет, забыв оставить номер телефона. Он еще пару раз напомнит о себе через Ольку. А к Новому году все встанет на свои места, и Наташа снова с удовольствием будет есть конфеты с мандаринками, смотреть «Иронию судьбы» и вполуха слушать дедушкино ворчание.

«Да, так и будет», – решила Наташа, снова оставшись наедине с темнотой. Она улеглась, натянула уютное, теплое одеяло с большими красными маками на пододеяльнике и собралась спать, но сквозняком колыхнуло штору и висящего на ней ангела с колокольчиком в руке. Раздался нежный звон, и в душу Наташи снова закралось волнительное предвкушение чуда, глупая, ничем не оправданная надежда на сказку. До мурашек захотелось побыть Золушкой! Ну, хоть немножечко!

* * *

К пятнице снег утоптали, в магазинах раскупили лопаты, горожане сплотились, потеплев сердцем во внезапно грянувших морозах, отчего, наверное, и на улице слегка повысился градус. И только тогда, наконец, снегоуборочные машины выползли на улицы, подобно Тайским громовым драконам, которые поедают снег.

Троллейбус по черепашьи прокрался вдоль грязной снежной насыпи и распахнул с громким шипением двери. Наташа спрыгнула с подножки, чуть не подвернула ногу, поскользнувшись, и устремилась к грандиозному музыкальному театру, выстроенному в виде белого рояля. Несмотря на зимние перипетии, в фойе толпились люди.

– Наташа! – звонко выкрикнул знакомый голос.

Олька стояла у колонны рядом с гардеробной и, как всегда, выглядела шикарно: стройная, в норковом палантине поверх элегантного шерстяного платья, с театральным клатчем под мышкой, в замшевых сапожках, с укладкой и при полном макияже. Наташа привыкла, что все обращают на подругу внимание, а на нее – не очень. И пусть у Наташи волосы гуще, глаза выразительнее, и ресницы свои такие, а не наложенные искусственно во много слоев, Олька научилась себя подавать, а Наташа… Наташа, наверное, не особо старалась. Зимой и подавно: главное, чтобы было тепло и не скользко.

Дружили они с первого класса, как говорится, и в горе, и в радости… Более чем за три десятка лет знакомства всего хватило.

Олька помахала билетами в воздухе.

– Чуть не забыла, представь? – и увидев имидж Наташи, нахмурилась: – Слушай, мы вроде на балет выбрались, а не на собрание заводского профсоюза.

– Не успела переодеться, – ответила Наташа, – хотела домой забежать, но такие пробки… Так что я прямо с урока. Да кто на меня будет смотреть?

– Ох, Наташка, – покачала головой Оля. – Ладно. Есть хочу, как зверь.

– А я орешки в сахаре захватила. Будешь? – поторопилась предложить Наташа и сунула руку в большую черную сумку, набитую учебниками.

– Ты в своем репертуаре, мать-кормилица, – хмыкнула Олька, покосилась на людей вокруг и шепнула: – Потом. Потихоньку. А то неудобно. Я, кстати, заказала столик в буфете на время антракта, чтобы потом не пинаться в очереди.

– Ты ж моя умничка! – ласково сказала Наташа, и они степенно принялись подниматься по беломраморной лестнице в холл под многоярусной хрустальной люстрой, искрящейся огоньками и навевающей мысли о дворцах прежних эпох.

На секунду зажмурившись, Наташа представила, что на ней воздушное платье, касающееся пышными юбками пола. Шуршит шелк, развевается шифон… Вообразить хрустальные туфельки на ногах мешали толстые шерстяные колготки, но это пустяк. Наташа с удовольствием вдохнула запах театра и, распахнув веки, тут же поперхнулась воздухом. Вверху у балюстрады мелькнул профиль Игоря. Всего лишь на мгновение.

– Ай, ты чего? – вскрикнула Олька.

Наташа поняла, что вцепилась, как испуганная кошка, когтями в руку подруги. Не долго думая, Наташа резво развернулась и потащила Ольку вниз по лестнице:

– Нам нужно в туалет.

– Зачем? – не понимала Олька.

Наташа сделала большие глаза:

– Там. Он!

– Кто он?

– Игорь!

– Ого, – опешила Олька, еле успевая перебирать каблуками вслед за Наташей.