Поэтический сборник включает в себя гражданскую, любовную и философскую лирику; именно поэтому книга состоит из трех актов – «Надвигается шторм», «Наваждение» и «Береговая линия».Содержит нецензурную брань.
Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия18+Николай Шарифулин
Береговая линия. Стихотворения в трех актах
Акт I Надвигается шторм
ПОТОК
Словно играя или лаская своим теплым дуновением,
ветер способен пошевелить любую ветку на дереве,
но когда он обрушивает мощные потоки,
то жертвой становится не только дерево, –
а целый лес или тайга.
Он поворачивает стволы, ветви и корни
так,
как ему угодно.
Ветра, как известно, бывают разные:
прибрежные, умеренные, юго-западные и т. д.
(их много) –
и поэтому вред или польза
могут быть какими угодно.
Нам известно, что ветер
придает почве стихию воздуха;
каждое его прикосновение меняет дерево –
точно так же меняется и человек,
поскольку поток – это время именно той эпохи,
в которой мы живем.
В ней находятся:
политика,
коррупция,
идеология,
экономика…
наука,
культура,
религия,
мораль.
Что непосредственно формирует человека –
как дерево, а цивилизацию – как лес.
Но проблема в их подчинении ветрам.
ПОСЛЕ ПАУЗ
(Из дневника)
1
Почернела душа, словно улица,
погасив в каждом доме огни.
В этом городе счастье заблудится,
так что просто в покой уходи.
Позабудь свою дряхлую участь,
обрети тишину над судьбой,
а потом, пред Всевышним отмучась,
воротись, как когда-то домой.
Не пиши и забудь свои строки,
все, что есть на бумаге, – сожги.
Ты создал из искусства пороки,
чтоб услышать за гранью шаги…
2
Процент любви не достигает ста,
когда душа пред Богом не чиста.
3
Память моя холодна,
как затуманенный лед;
кто не боится дна,
тот непременно умрет.
Вы говорите мне,
что за спиной туман
стелется в тишине,
словно самообман:
«Люди подводят итог:
кого нам еще побороть? –
ходит повсюду Бог,
у каждого свой господь.
На землю упала слеза
всем, приумножив страх! –
держатся небеса
не на людских горбах…»
4
Попутный ветер – для других – попутный.
Сегодня дует в спину, завтра – в грудь.
Я рад за тех, кто пел мой слог минутный,
но горестно за тех, кто смог уснуть.
И потому – окутывая бездну –
я думаю: откликнется молва
хотя бы за восторг, что не исчезну,
твердя не в спешке грустные слова:
«Моя звезда горит за поворотом
и каждый раз меняет высоту,
я шел за ней, но кровь стекала потом
в бездонную глухую пустоту».
ОРЕЛ
Не видел я боль и страданье, –
приходит, уходит заря –
но есть во мне цель и желанье
воспеть и восславить тебя!
Паришь ты над нами, как птица,
поем мы во все времена:
«Проснись, дорогая столица,
вставай же, родная страна!
Мы много чего повидали:
позор, воровство, беспредел,
победы, награды, медали,
ни в чем не повинных расстрел…»
Но вечно крыло подставляя
и жертвуя сердцем своим,
ты все же с кровавого края
вернешься обратно живым, –
чтоб вновь над страной и столицей
парил ты, свободу обрел;
чтоб вновь, защищая, ты бился, –
могучий двуглавый орел!
ЗЕМЛЯ
Мир обошелся без Бога –
снова война и теракт.
Осталась одна дорога –
прямо идти, не в такт.
Кто-то напишет повесть,
это буду не я.
– Люди, вы слышали новость? –
Остановилась Земля.
– Там череда страданий,
слабый и тусклый свет,
убежище для скитаний! –
вот мой короткий ответ.
Кто-то название «Морось»
впишет теперь за поля.
– Люди, вы слышали новость? –
Остановилась Земля.
Каждый ходит под Богом –
в меру глуп и умен,
никто пред Всевидящим оком
не был еще обделен.
Кто-то никчемную скромность
взял на часок для себя.
– Люди, вы слышали новость? –
Вновь закружилась Земля!
КОЛЫБЕЛЬ ПОТЕРЯННОЙ ОТЧИЗНЫ
Ты сидела вчера приобняв колени,
как забытый корабль на старой мели, –
потеряв всякий шанс и забыв о цели,
ты не знала своей колыбели
много лет, – прежде чем обрести свободу,
обходя все рифы, разрезая воду, –
чтоб наутро добраться к родному флоту,
издавая знакомую ноту.
Бурлаки через силу тянут тросы,
только слышно, как их матерят матросы,
что над ними летают стальные осы,
заплетая ракеты в косы.
«Шевелись! Шевелись! Побыстрей, шалавы,
а то мигом хлебнете сейчас отравы!
Не видать вам больше своей державы,
как старухе поганой славы!»
Я знаю, что скоро наступит бой
за пространство, где будет стоять живой
жеребец, – у него текстурный крой
похож на кровавый слой.
Красный конь передумал менять подковы,
но никто не боится открыть засовы –
правда, слышно, как рядом мычат коровы:
«Кровавые всадники, кто вы?»
Но сегодня ты с нами ищешь берег,
чтоб избавить друг друга от тех истерик,
что поют нам громче, чем горный Терек –
оттого ты в душе холерик.
Жалко, что нету козырной масти –
все распадется во тьме на части,
некто сказал, затыкая пасти,
что деньги – синоним власти.
Вашингтон, Брюссель, Гаага, Женева… –
находятся справа, находятся слева;
я желал бы избавить людей от гнева,
как жили Адам и Ева.
Я не знаю, что будет с твоей судьбою –
может, ты приготовишься к новому бою,
или станешь на небе гореть звездою,
или сядешь на мель слепою.
ЭЛЕГИЯ
Как ни в чем не бывало наступит победный накал,
превратив бытие в экзистенцию лживого сна;
в равной степени мир станет узок местами и мал,