Береговое братство

— Кроме этого громадного поместья, я являюсь владельцем еще двух домов в Чагресе и трех в Панаме, один из которых находится на площади Пласа-Майор против самого дворца губернатора.

— Но я до сих пор не угадываю вашего предложения, сеньор.

— Сейчас дойду до него, граф. Итак, у меня три дома в Панаме…

— Я уже имел честь слышать это.

— Один из этих домов находится почти у городских ворот, он расположен между двором и садом и имеет выход за черту города посредством подземной галереи под городской стеной и другой выход или вход, как вам угодно будет назвать, на почти пустынную площадь; дом этот стоит одиноко, утопая в густой листве, сквозь которую не может проникнуть нескромный глаз.

— Да это настоящий картезианский монастырь, — смеясь сказал дон Фернандо.

— Просто сокровище, граф, для человека, который любит уединение, там чувствуешь себя вполне дома.

— Это чудесно.

— Не правда ли? Именно этот дом я и собираюсь предложить вам на все время вашего пребывания в Панаме.

— Если ваше описание соответствует действительности, он вполне отвечает моим желаниям, только бы не оказался недостаточно обширным для моей обстановки; не скрою от вас, сеньор, что намереваюсь иметь дом, приличествующий моему имени и званию.

— Не заботьтесь об этом, сеньор, дом велик, и расположение его очень удобно, комнаты обширны и многочисленны; кроме того, в людских могут помещаться человек десять слуг, а при необходимости — и пятнадцать.

— О! Столько мне и не нужно, я не так богат, как вы, Сеньор.

— Быть может, но это к делу не относится… Кроме того, есть конюший двор для лошадей, а на крыше дома — вышка, с которой по одну сторону прекрасно видно все окрестности, по другую — обширное пространство Тихого океана… Что вы скажете о моем предложении?

— Нахожу его восхитительным, и если дом меблирован…

— Меблирован снизу доверху, граф, и не более полугода назад.

— Признаться, — смеясь сказал дон Фернандо, — теперь предложение ваше очень прельщает меня.

— Я был в этом уверен!

— И если цена…

— Какая цена, граф?

— За съем. Не полагаете же вы, что я соглашусь жить в вашем доме даром?

— Почему же нет, граф? Разве я не говорил вам, что очень богат?

— На что я возразил, что не так богат, как вы; тем не менее, сеньор, замечу вам, что каково бы ни было мое состояние, я выше всего ценю право быть полным хозяином в своем доме.

— Кто же вам мешает?

— Вы, сеньор.

— Не понимаю вас, граф.

— Но все очень просто: чувствовать себя вполне дома где бы то ни было я могу только при двух условиях.

— Каких, граф?

— Если дом мной куплен или снят.

— Но я не собираюсь продавать свой дом.

— Прекрасно, тогда позвольте мне снять его у вас.

— Полноте! Я был бы так счастлив доставить вам удовольствие.

— Вы мне доставите огромное удовольствие, если позволите снять ваш дом.

— Значит, вы не хотите просто принять его от меня на время?

— Нет, сеньор, я не настолько богат, чтобы влезать в долги, — прибавил граф, улыбаясь, — я и так уже ваш должник за оказанное мне гостеприимство, давайте же остановимся на этом.

— Какой вы оригинал, граф!

— Вы находите, сеньор? Быть может, вы и правы, но я вынужден объявить вам свое неизменное решение: или снять ваш прелестный дом, или поселиться в другом — вероятно, во сто раз худшем, но где я буду чувствовать себя как дома.

— И вы не передумаете?

— Ни в коем случае.

— Хорошо, граф, я согласен.

— Вы меня очень обязали этим, остается только определить цену.

— Не заботьтесь об этом, граф.

— Напротив, сеньор, я сильно озабочен.

— Да мы договоримся.

— Во сто раз лучше договориться теперь же, чтобы впоследствии не приходилось жалеть ни мне, ни вам.

— Да вы просто страшный человек!

— Потому, что хочу вести дело, как следует?

— Нет, потому что вам во всем надо уступать.

— Вы заходите чересчур далеко, сеньор, ведь я требую только справедливого, кажется.

— Это правда, граф, и я прошу прощения.

— Простить я готов, но с условием.

— Каким же?

— Назначить мне цену за съем вашего дома.

— Опять вы за свое?

— Разумеется, или скажите мне откровенно, что не хотите сдавать мне его.

— Если вы непременно этого требуете, то платите мне тысячу пиастров в год. Не много это будет?

— Цена умеренная, сеньор, и я согласен.

— Значит, теперь с делами покончено?

— Не совсем.

— Что такое?

— Позвольте минуту.

Дон Фернандо вынул из кармана бумажник с золотым замком, порылся в бумагах и подал одну асиендадо, говоря:

— Известна ли вам в Панаме банкирская фирма Гутьеррес, Эскирос и К°?

— Очень даже известна, граф, это самая значительная банкирская фирма во всем городе.

— Очень рад это слышать. Вот чек на тысячу пиастров за дом, который вы, вероятно, примете; оплата, как видите, по предъявлению.

— О, граф! — вскричал асиендадо, которому одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в подлинности документа. — Я беру его, закрыв глаза, в полном убеждении, что он законный.

— Итак, решено. Потрудитесь дать мне расписку в получении тысячи пиастров и адрес дома, который находится теперь в моем распоряжении. Еще два слова сторожу дома, и с делами покончено.

По знаку хозяина мажордом вышел. Почти тотчас же он вернулся со всеми письменными принадлежностями.