(береме)няшка для миллиардера

— Ну все, красотка! — затаскивает меня в гостиную Артурик, — оставляю тебя на попечение добрых молодцов. Они не тронут тебя, но и ты, смотри, чтобы без выкрутасов. Парни он молодые, сильные, до женских прелестей охочие! Сиди тише воды, тебе же лучше будет!

— И долго мне тут сидеть?! — ужасаюсь я.

— До самых родов! — ухмыляется придурок.

— Но…

— Захлопнись! — сипит мужчина, удаляясь из квартиры.

Оглядываюсь. Боже, какое убожество! Грязно, пыльно, клоки волос и какого-то пуха перекатываются по углам из-за сквозняков. В комнатке притаился старый диван с подозрительными пятнами, два обшарпанных стула, облезлый стол на котором возвышается вполне себе современный ноутбук и огромные «игровые» наушники. Мансур садится за ноут, разворачивает игру и затыкает уши. Максут же развалился на втором стуле, поглаживает себя между ног неотрывно пялясь в вырез моего домашнего платья.

А я без лифчика, потому что дома его обычно не ношу, и соски явственно выделяются сквозь тонкую светлую ткань. Туда-то мразота и заглядывает, очевидно в поисках «вдохновения» для своего грязного воображения.

Фу, меня сейчас стошнит! Он что собрался самоудовлетворяться на моих глазах? А потом сама себе даю ответ, что это хорошо, если только самоудовлетворяться. А если наплюёт на приказ Артурика не трогать меня, и решит, чтобы его удовлетворяла дэвишка, то есть я?!

За окном стремительно темнеет. Мансур оглушительно щелкает мышкой — ведет войну с зомби или с другими танчиками, мне не видно отсюда, а вот Максут уже не таясь приспускает спортивные штаны вместе с трусами обнажая микроскопический пенис, бурой головкой торчащий из копны волос.

Фу, чувствую, как горлу подступает спазм. Его же глаза подергиваются поволокой, совершенно не обращая на своего подельника никакого внимания, бандит принимается быстро орудовать кулаком, не сводя глаз с моих сосков.

И хотя между нами расстояние в целый метр, я все равно будто бы физически ощущаю его насилие надо мной.

Я пытаюсь закрыться и отвернуться, но гортанный окрик и угроза, заставляют меня вернуться в исходную позицию.

Бандит выплевывает небольшую порцию семени прямо на пыльный в крошках ковер, и обтерев ладонь об трусы, заправляет обратно свой детородный орган.

И хотя он не тронул меня физически, но у меня полное ощущение изнасилования, ничего общего с возбуждением от того как, например, дрочил Сулейман в душе это не имеет.

Мне хочется помыться от того, что мое тело использовали столь мерзким способом, но я даже не представляю, как у меня тут будут обстоять дела с гигиеной и туалетом.

— Кушать хочешь? — выспрашивает бандит, той самой рукой потянувшись за пакетом с какой-то снедью.

— Нет! — мотаю я головой в ужасе.

Максут ужинает в одиночестве, а потом, расстелив себе на полу матрац заваливается спать прямо в одежде. Свет никто не включает, в темноте лишь мерцание экрана ноута, да клацанье мышки Мансура.

Я тоже прикладываюсь на диван. У меня болит голова и ужасно хочется кушать. Наверно завтра, на завтраке, все же кочевряжиться не стоит, а стоит поесть хорошенько, если конечно меня будут этим завтраком кормить, и если вообще доживу до утра…

Ибо эта мышка, вернее ее клацанье! Мигрень достигает такой концентрации, что я уже не в силах себя контролировать.

— Пожалуйста, перестаньте! — прошу я первого бандита как можно корректнее.

Ноль реакции. Еще бы, ведь он в наушниках!

Тогда я привстаю и подхожу к нему, хочу тронуть за плечо, но что-то останавливает меня! Он в игре — полностью погружен процессом. Второй же бандюган похрапывает на полу!

Что это значит? Это значит, что пора валить, раз на меня никто не обращает внимания. На цыпочках, как можно тише, я выхожу в коридор. Ключи небрежно валяются у обувницы. Господи, хоть бы замок не скрипел… Проворачиваю ключом и… вот она свобода!!!

Холодно ужасно, в подъезде у меня зуб на зуб не попадает, но что делать?! У меня ни денег, ни телефона, ни куртки, и осенняя холодная ночь. От страха и ужаса я не соображу, куда мне сейчас идти. Но вот дверь в подъезд едва ли не выбивается ногами, и на улицу вдогонку за мной выбегают бандюганы.

Я срываюсь с места, бегу что есть силы, но, во-первых, мой живот сильно сковывает движения, во-вторых, я в огородных шлепанцах, они скользят по мокрому после дождя асфальту и тоже замедляют мой бег.

— Ай сучка гребанный! Стой! Стырлять буду! — орет один из бандитов.

Я бегу и лишь молюсь, о том, чтобы произошло чудо! Я жажду появления Сулеймана ничуть не меньше манны небесной! И врезаюсь в стальной мужской пресс…

Вдыхаю ни с чем не сравнимый, такой полюбившийся мне, ставший почти родным, мужской запах…

— Нина… как ты, любимая моя?! — выдыхает мне в ушко Сулейман.

Он ощупывает меня, осматривает, а эти ублюдки практически вплотную приближаются к нам.

Сулейман резким движением прячет меня, прикрывая собой, одновременно вытаскивая из кобуры пистолет.

Раздаются выстрелы. Отчаянно матерясь, бандиты падают на асфальт и корчатся от боли, прижав колени к животам.

— Ты убил их?! — ужасаюсь я.