Беременна от нелюбимого

Я открываю рот, но не могу ответить. Слишком близко сейчас Даня, а еще слишком много мы целовались сегодня. Словно тем самым перешли черту дозволенного. Хотя о чем это я говорю? Черту дозволенного мы перешли два месяца назад, когда сделали ребёнка.

— Кстати, шампанское на нашем столе безалкогольное, так что можешь пить, пока не лопнешь, — бодро произносит он, наполняя мой бокал, и отводит взгляд в сторону.

— Спасибо, — вырывается удивленное. Забота Дани настораживает меня, а еще немного подкупает. — А где твои родители? Почему их нет на свадьбе? — интересуюсь я, скользя взглядом по залу.

Даня медлит, но все же отвечает:

— Они умерли.

— Ой, прости, я не знала. — Резко поворачиваю голову в его сторону и смотрю на него внимательно. Даня грустно улыбается мне в ответ.

— Ничего, это давно случилось.

Мне хочется спросить, как давно, но я не решаюсь. Гадаю: после окончания школы, до того, как он перевёлся к нам, или же во время учебы? Силюсь вспомнить, были ли какие-то изменения в поведении Дани, и прихожу к выводу, что, скорее всего, его родителей на стало уже после того, как наши дороги разошлись.

Ему все ещё больно об этом говорить, я вижу это по тому, как резко исчез из глаз озорной огонёк и с какой силой он сжимает пальцами бокал. Кстати, весь вечер он пьет вместе со мной безалкогольное шампанское. То ли из чувства солидарности, то ли потому, что после вчерашнего его мутит даже от одного запаха алкоголя.

Когда нам выпадает честь открыть вечер первым танцем, я вновь начинаю волноваться. Мы ни разу не репетировали с Даней, мало того — я напрочь забыла выбрать песню и передать ее диджею.

Но сегодня все идет идеально. Даже слишком. Так не бывает. Всегда же что-то должно пойти не так. Но вот мы с Даней кружим в медленном танце посреди зала, а вокруг нас букеты из искр, которые поднимаются с пола, фейерверк безупречно вписывается в общую картину.

Мои ладони на плечах Дани, его — на моей пояснице. Он прижимает меня к себе, я чувствую жар его тела, его дыхание. А взгляд у него такой, что прожигает душу изнутри. Мне становится тяжело дышать, я забываю обо всех тех людях, которые находятся вокруг нас, и понимаю, что нужно бежать. Прочь от мужчины, который с сегодняшнего дня стал моим мужем, и от этого места. Все это так неправильно. Вместо того чтобы плавиться в его объятиях, я должна ненавидеть его, ведь он разрушил мою жизнь, заставил выйти за него замуж. Из-за него я обманываю близких и родных…

На последних аккордах мелодии губы Дани находят мои. Этот его поцелуй медленный, томительный, нежный и неспешный. Словно он боится спугнуть меня. По моей коже проходят мурашки. Непривычное чувство заполняет меня изнутри. А потом мелодия резко меняется на быструю, все вокруг приходит в движение и нас уносит в разные стороны.

Я безумно устаю за вечер, поэтому, когда наконец-то доходит время до салюта, я радуюсь, потому что это должно поставить финальную точку в этом дне.

— Ты завтра во сколько улетаешь? — К нам подходит Давид, мои же брови взлетают от удивления. В смысле Даня улетает? Почему мне не сказал?

— В обед. Я оставлю тебе ключи от дома, отвезешь туда Милу. Поможешь перевезти вещи?

— Без проблем, у меня еще неделя отпуска, хоть будет чем заняться. А может, лучше с тобой рвануть? — Смотрит на него прищуренным взглядом, но Даня лишь отмахивается. У меня создается ощущение, что он хочет как можно быстрее уйти от этой темы.

— Ты не можешь перенести поездку? — встреваю я в разговор.

— Мне казалось, ты должна быть счастлива, что я не буду мозолить тебе глаза. Я ведь насильно заставил тебя выйти за меня замуж, — качает он головой, и я понимаю, что Давид прекрасно знает о наших настоящих взаимоотношениях с Кравцовым. Потому что при нем Даня говорит в открытую.

— Мне не хочется, чтобы пошли слухи о том, что я за ночь довела мужа так, что он от меня сбежал, — горделиво вскидываю голову, на что мужчины громко смеются и переглядываются странными взглядами.

— Ну и где наш фейерверк? — вглядывается в темноту Даня, а потом притягивает меня к себе, согревая своим телом.

— Пойду погляжу, что там Серый копошится. Ничего ему доверить нельзя. — Давид быстрым шагом отходит от нас и растворяется в тишине.

А потом раздается хлопок. Громкий и оглушающий. Я вскрикиваю и подпрыгиваю на месте. Со стороны слышатся пугливые вскрики[n5] девочек, и начинается хаос, так как, видимо, Сережа что-то неправильно сделал и вместо того, чтобы выстрелы украсили небо горящими цветами, они летят в сторону гостей.

— Твою мать, Серый, откуда у тебя руки растут? — орет Даня, прикрывая меня собой, а меня раздирает смех.

Все гости спешат укрыться в ресторане, а я стою посреди двора, крепко обнимаю Кравцова и смеюсь так, что начинает болеть живот.

— Ну вот, а я уж подумала, что все как-то слишком идеально. Вот это мне больше нравится. Сережа, жги вторую! — ору я, все так же хохоча, и на лице Даниила тоже появляется улыбка.

— Пиротехники недоделанные, завтра утром выпишу всем по подзатыльнику. Пойдем, Мил, думаю, нам уже можно исчезнуть, никто не заметит. Ты выглядишь уставшей.