Беременна по договору

– Вот именно, девочка. Так что, будь благодарна, и на этом закончим.

Я насильно проглатываю все, что хочу сказать ему в ответ.

Шанс на свободу вырывается дикой птицей из рук, улетает, оставляя на мне след обреченности.

Хочется реветь, но даже слезы отказываются потакать мне. В глазах сухо и пусто, как в пустыне.

Мужчину не волнует мое удрученное состояние. Да и с чего должно волновать? У «товара» ведь нет чувств, ему не может быть больно.

– Поехали, сам тебя увезу, – достает он из кармана ключи от машины.

– Куда?

– Домой. Или есть другие варианты?

– Мне все равно, – равнодушно слетает с губ.

Нехотя двигаюсь вперед, шелестя подолом платья. Ненавижу зеленый цвет… Вот с этого самого дня. Раньше относилась нейтрально, избегала по возможности его в одежде – мне идут более нежные и светлые цвета, под стать моей внутренней натуре.

Я безмолвно следую за Павлом в машину. Черная, шикарная и дорогая, как жизнь его владельца. С моей сходится лишь цвет… За восемнадцать лет ни единого намека на просвет.

В монотонной дороге просторный автомобильный салон превращается в переговорную. Павел «сидит» на телефоне и раздает указания подчиненным. Отменяет запланированные встречи на сегодня. Из-за нелепого недоразумения, свалившееся на его голову… Короче, из-за меня.

Это странно. Пазлы не сходятся, как не крути, – для чего отвозить меня лично, когда мог бы вообще выставить из дома со словами: «Иди на все четыре стороны, Алина». После нашей «милой» беседы и провокационного предложении с моей стороны второй вариант был бы логичнее для него. Но нет – я сижу на пассажирском сиденье его автомобиля и, склонив голову на стекло, с грустью смотрю на мелькающие мимо здания.

Когда проезжаем мимо университета, в который хотела поступить, из легких вырывается непроизвольный стон. Никогда мне его не видать…

– Умираешь? – мужской сарказм раздражает уши.

– На ваше несчастье, нет, – съеживаюсь я, обрастая защитными иголками.

– Это хорошо. Дождись, как приедем. А там…

– А там разрешаете умереть? Вы слишком жестоки…

– Правда? А как же мое доброе сердце? – не перестает забавляться, когда мне до тошноты плохо.

– Вероятно, когда-то оно и было таковым, но вы испортили его.

– Я? А может это окружающие, которые вечно испытывали его?

– Вам виднее.

– Однозначно. Повезло тебе, что ты не станешь женой жестокого человека, как я, да?

От его сарказма внутри все переворачивается. Зачем он так? Знает ведь, что ненавистный жених Арсен и в подметки ему не годится. Я и сама это знаю.

– Мне не везет в принципе. Я – не вы.

Кажется сразу после рождения меня окунули в банку с черной краской, и с тех пор светлой полосы в жизни не предвидится.

– Думаешь, я везунчик?

– Судя по тому, что вы имеете сейчас в жизни – да.

– А что я имею? – с вызовом спрашивает, сильнее сжимая руль.

– Многое… Вы и сами прекрасно это понимаете.

Автомобиль тормозит на светофоре, и мужчина поворачивается ко мне:

– Нет, не понимаю, – жестко сверлит взглядом. – А ты ничего не знаешь обо мне, девочка, кроме той видимости, что перед глазами.

Эмоции берут вверх, и я не могу молчать:

– А что знаете вы обо мне? Мои слова – это лишь слова, которые не трогают вас, влетая и вылетая со свистом из ушей. Вы никогда не прочувствуете, какого это быть вещью отчима, который сгрызет меня, как только я заявлюсь домой. Выкинет меня к Арсену, ужасному озабоченному человеку, и я даже подумать боюсь, что он будет делать со мной…

– Так перестань быть вещью, Алина.

Он сказал это так, словно я сама выбрала для себя эту роль. Словно сама виновата во всем. Он ничего не понимает… От обиды голос начинает дрожать:

– Пока я в их власти – это невозможно. Они жестко подавляют меня, не предоставляя другой роли, кроме чего-то покорного и безвольного. Каждая моя выходка или слово против грубо пресекается.

Я машинально провожу рукой по ключице, где до сих пор виднеется розоватый след от ожога.

– Родимое пятно? – замечает Павел мой жест и хмурится, предугадывая собственную ошибку.

– Да. От отчима, – с болью усмехаюсь я. – Я не помню, что так взбесило его, но под рукой была кружка с горячим чаем, который выплеснул на меня.

– Это правда? – на соседнем кресле повисает напряжение.

– Я не создана, чтобы врать, Павел Андреевич, – устремляю на него открытый честный взгляд. – У меня это слишком плохо получается. Почему вы не верите мне?

– Априори все поддаю сомнению. Вот такой я человек, приятно познакомиться, Алина.

Загорается зеленый, и машина трогается с места.

Я грустно усмехаюсь, переводя взгляд на стекло, через которое вид города-мечты дразнит своей недосягаемостью. Здесь я хотела полной грудью вдохнуть кислорода, который вечно перекрывали мне, именно здесь я мечтала распустить крылья, которые регулярно подрезали, жаждала учиться, потом работать… Но хлесткая пощечина судьбы развернула меня восвояси, отрезвляя пьяную от несбыточных грез голову.

– Отчим не разрешает мне учиться, – почему – то решаю поделиться я. – Считает это вредным и бесполезным делом.

Я выговорюсь и мне станет легче? Не думаю…

– Серьезно? Обычно бывает наоборот, – опирается на собственный опыт Павел.