Беременна по обмену. Дилогия (СИ)

— Негодник! — воскликнула эрледи, но быстро взяла себя в руки, вспомнив, с кем разговаривает. Впрочем, я и так знал все её чувства, поэтому скрывать их не имело никакого смысла. Она вновь взяла бокал и сделала несколько коротких глотков. — В любом случае, нельзя допустить, чтобы это был мальчик. Иначе пророчество сбудется. Да, де Шалис и остальные думают, что двуликий ребенок — спасение, но ты и я знаем, что на самом деле все не так. Тебе правду рассказал отец, а я была свидетелем последнего предсказания своего мужа.

— С чем вас и поздравляю, — хмыкнул я. — Я до сих пор не понимаю, зачем было утаивать правду? Зачем было подменять пророчества?

— Мы боялись последствий. Народом мог овладеть страх, что ребенок, рожденный в межрасовом браке, может стать концом всего. Разумеется, до этого лишь одна девушка решилась выносить плод, но её судьба печальна, как и судьба её ребенка.

На миг в кабинете повисло молчание. Взгляд эрледи стал отстраненным, как случалось всякий раз, когда она вспоминала о ней. Стефания эр Окланд — старшая сестра моего отца, дочь Джины, которую они выдали замуж за посла светлых. Она улетела вместе с ним в Темные земли и там спуталась с темным, от которого и забеременела. Раньше такое случалось чаще, но от плода быстро избавлялись, чтобы не навредить матери — ведь все знали, у такой связи печальный исход. Негодование родителей упоминать не стоит, от ребенка попытались избавиться, но Стефания была против и сбежала, а после её доставили в Жемчужный дворец в гробу. Она — одна из причин, по которой я спасал нашего ребенка и Аламинту… до её побега. Я просто бы не позволил повторения истории. Свое мнение изменила и Джина, судя по тому, что она поддерживает Аламинту, хотя была против беременности Стефании.

— Но мы сейчас не об этом, — вернулась к разговору Джина, тряхнув головой. — Даже сама мысль о том, что отношения между темными и светлыми могут привести к гибели всего, навсегда бы разрушила отношения наших сторон. Орден наваитов силен, Анвэйм, тебе ли об этом не знать? Два мира, которые на тот момент только недавно открылись друг другу, могли отвернуться, закрыть границы, прекратить торговые и любые иные отношения в страхе. В страхе перед будущим, перед рождением двуликого ребенка.

— И виной всему какое-то пророчество…

— Не будь таким скептиком, Анвэйм! Все это серьезно.

Я вздохнул. Спорить с родственницей на эту тему приходилось ни один раз. Но правда в том, что я был уверен: мы сами куем свою судьбу, и никакие пророчества не могут помешать.

— Скажите-ка мне вот что, эрледи, слишком уж меня волнует ваше рвение. Если будет мальчик, что вы собираетесь делать? Убьете его? Спровоцируете выкидыш?

Женщина поджала губы, а я откинулся на спинку кресла, потарабанив пальцами по столешнице. От эрледи не утаился этот жест, и она, казалось, вся сжалась.

Глава 8.5

— Вы считаете, что мы не сможем предотвратить то, чему суждено быть, — продолжил я. — Остаётся покорно следовать судьбе и решать проблемы по мере их поступления, так? Но я не согласен. Всё в наших руках. Если это мальчик, я воспитаю сына как должно. Он сам выберет свою судьбу. Я не буду убивать ребенка из-за пророчеств безумного старика.

— Ты его никогда не любил, — прошептала Джина едва слышно.

— А за что? Я его знаю лишь по тем реформам, которые он проводил, и, поверьте, у меня есть все основания считать, что он — сумасброден. На этом я предлагаю закрыть разговор. Но если вы только попробуете причинить вред моему ребенку, я вышлю вас не только подальше от Аламинты, но и на окраину Ардахейма, куда-нибудь в уютный монастырь в неприглядную келью, раскаиваться за грехи.

Несколько мгновений — и эрледи покорно опускает голову, чтобы через секунду вновь её поднять. Она еще в смятении, но угроза произвела на неё эффект.

— Анвэйм, еще кое-что. Поведение Аламинты вызвало у меня подозрения.

— Что вы имеете ввиду?

Я застыл, напрягшись. Поведение, повадки, речь — все в Алминте вызывало мои подозрение, неверие, недоумение. Если бы в ней не был мой ребенок, которого я так хорошо ощущал, я бы подумал, что её подменили — поставили на её место близнеца, изменили внешность магией, если такое возможно, но не поверил бы, что это прежняя Аламинта. Но она беременна моим ребенком, подмены быть просто не могла. Быть может, она все время нашего знакомства притворялась, и я был настолько слеп, что не мог разглядеть её истинную натуру?

— Как бы это объяснить… — начала Джина, призадумавшись. Подняв на меня взгляд, она уверенно продолжила: — Аламинта даже не пыталась защититься магией. Обычно рефлексы мага — пытаться защититься способом, знакомым с детства. Но она просто стояла и ничего не делала. Понимаю, что сейчас в ней магия заблокирована, однако в стрессовой ситуации она бы забыла об этом и попыталась справиться с трудностями. Разве не так? Если на тебя нападают, что ты пытаешься сделать?