Беременна по приказу

– Мяч? В окно? – не поверил Горохов. – Но ведь это плохо! Хорошие мальчики так не делают! Да и мама ругаться будет. Я боюсь!

– Ну, Кукиш! Ну прикольщик! Рассмешил! – захохотали хулиганы, принявшие отказ за розыгрыш. – Чтобы ты – и мамочку испугался? Пинай, и делаем все ноги!

Горохов, будучи неглупым мальчишкой, здраво рассудил: лучше пнуть мяч, чем получить пинок самому. Подошёл, прицелился… В этот момент в окошке показалась Надежда Семёновна. Увидев Славика, приветливо замахала:

– Вот ты где, радость моя. Иди…

Но договорить не успела, «радость» уже пнула мяч. И тот, к огромному удивлению самого Горохова, словно по заказу, влетел в раскрытое окно, прямиком в лоб несчастной физичке…

* * *

Надежда Семёновна закончила рассказ последней. Ребята стояли, виновато понурив голову. А Славик Горохов вообще готов был зарыдать.

– Простите меня… Пожалуйста! – искренне попросил он прощения у учительницы.

– Вы его простите, Надежда Семёновна? – спросила я и добавила: – Я хоть и психолог, но сама принимать решение не имею права, будем мы дальше что-то делать или нет.

– Да ничего мы делать не будем! – вздохнула завуч. – Сама виновата, внимательнее надо быть. – И тебя, Горохов, прощаю, думаешь, не понимаю, что мячиком кидаться наши хулиганы подучили.

– Может, все-таки «скорую» вызовем? – настаивает врач Светлана.

– Или до травмы прокатимся? Вдруг сотрясение? – предлагаю я.

В это время появляется директор. С недоумением смотрит на собравшийся в его кабинете народ. Я рассказываю ему, что случилось.

– Так я их тоже перепутал! – восклицает Никита. – И считаю, что Надежда Семёновна права, сор из избы выносить не годится. Но в клинику всё же надо. В самую лучшую, платную. Да, Надежда Семёновна, за мой счёт. Берите сумочку и на выход, а вы – марш на следующий урок.

Ученики уходят радостные, что легко отделались. Я с надеждой смотрю на Никиту:

– Можно я с вами?

– Можно, Елена Борисовна. Вам я отказать ни в чем не могу! Прошу в машину, – нежно шепчет Никита мне на ушко.

Через несколько минут мы уже в платной клинике. Надежду Семёновну обследуют и выносят вердикт: сотрясения нет, ничего не повреждено, делают успокоительный укол. Никита предложил отвезти физичку домой:

– Вам лучше отлежаться, Надежда Семёновна.

– Вы только детишек не наказывайте, Никита Никитович, – переживает та. – Я же сама виновата. И Славика тоже. Тяжело это – противостоять в первый день новому коллективу.

– Как скажете, Надежда Семёновна, – соглашается директор.

Он отвёз завуча к ней домой и проводил до подъезда.

Мы остаёмся в машине одни.

– Ну что, возвращаемся на работу? – грустно спрашиваю я.

– Не хочешь трудиться, маленькая лентяйка? – улыбается Никита.

– Если честно, неважно себя чувствую.

– Тогда я тебя тоже отпущу домой. Но не бесплатно, – говорит Никита и тянется ко мне за поцелуем. – Кстати, Кнопка, у меня к тебе вопрос. Важный…

– Давай с важными вопросами разберёмся потом, хорошо? Поехали в гимназию.

Никита тронул машину, и через десять минут мы уже входили в вестибюль.

По возмущённым крикам мы быстро узнали, что произошло. Привезли материалы для ремонта крыши и выгрузили их не на школьной территории, а во дворе соседнего дома. Кит чертыхнулся, на всех парусах помчался к соседнему дому.

– Лена, я позвоню, как разберусь со всем этим. Отдохни за нас двоих, любимая.

Я всё же отправляюсь домой.

Дома никого. Мне, в самом деле, не очень хорошо. Сначала неожиданная любовь, потом кухонные разборки, не выспалась, потом перепутанные ученики, да и стрессы сказываются. Голова раскалывается, переодеваюсь, глотаю таблетку анальгина, плюхаюсь в свою любимую кроватку и вырубаюсь.

…Просыпаюсь оттого, что из кухни доносятся громкие голоса. Вся семья на месте. Оно и неудивительно, я проспала почти до восьми. Ой, Никита же должен был позвонить. Неужели не слышала? Достаю из сумочки мобильник. Ой, нет, он разряжен! Быстро подсоединяю гаджет к розетке. В телефоне куча пропущенных, и больше всего от Китёныша. И еще эсэмэска «Лена, не могу до тебя дозвониться. Перезвони или напиши, как сможешь. Мне нужно знать размер кольца на твой безымянный пальчик!» Вау! Похоже, дождалась, меня на самом деле берут замуж. Но радость тут же гаснет. Ворона я ворона, проспала собственное счастье, размер Никита так и не узнал. Грустно вздыхаю и выхожу к родственникам.

– Внуча проснулась! – радуется дед. – Садись с нами ужинать.

Мама ставит для меня тарелку и язвит-намекает:

– Кнопка, у тебя пальцы не мерзнут? Тебе бы колечко!

Ясно, мама Манюня не успокоится, пока двадцатисемилетнюю дочь за «подлого растлителя» не выдаст.

– Мама, будет у меня кольцо. Никита тебе не звонил? – спрашиваю я в надежде, что Кит узнал размер у мамы.

– Звонил, только я на лекции была, не ответила.