Беременна в расплату

Тоже рвется к ней. В нее.

И это, блядь, не похоть.

Это дикая. Нереальная. Необъяснимая потребность быть в ней. Быть с ней одним. Одним целым!

Блядь, как же это сводит с ума! Все мозги, на хрен, отбивает!

— Мы собрались сегодня чтобы разделить торжественный и благословенный момент…

Блеет кто-то за заднем плане.

А я и не вижу. Только на нее смотрю.

Всю. Всю пожираю глазами.

Ножки тонкие. Белоснежные. Так и чувствую, какая ее атласная кожа на ощупь. Ладони горят. Сжимаю руки. В кулаки. До хруста.

Потому что не могу прикоснуться. Сейчас не могу! И это выворачивает суставы!

Но это ненадолго. Ненадолго, маленькая.

Ты здесь. Ты в городе. А значит, до тебя мне всего какой-то шаг!

И…

— На хрен, что?

Ору так, что стены сотрясаются. Вскакиваю с кресла, переворачивая на хрен и стол и всю мебель вокруг.

Какая? Какая, на хрен, помолвка???

Подхватываю на лету ноутбук Морока.

Не верю. Не верю.

Это что-то у меня вдруг с глазами. И со слухом. Блядь. Я что? Перепил виски? Или это, на хрен, побочный эффект от блядского взрыва???

То памяти не было, теперь вернулась. Но глюки отлавливаю!

Протираю глаза. Пекут так, будто песка в них насыпали. Я бы их выдрал и выбросил к чертовой матери за то, что они такую хрень мне в глюки подбрасывают.

Но нет, блядь.

Дико озираюсь вокруг. Комнату Морока я вижу прекрасно. Со всеми малейшими деталями.

И Веру, его жену, тоже прекрасно вижу.

Заглянула в кабинет и тут же выскользнула, отшатнувшись, когда глаза свои чертовы на нее поднял. Тихонько дверь за собой прикрыла.

Так что? Что это, на хрен?

Не бывает так, чтобы глаза только в одном проклятом прямоугольнике видели всякую несуществующую хрень!

Как в пелене. Как в тумане.

Смотрю, как эта проклятая сволочь наклоняется, чтобы… Блядь!

Кулак летит в стену. Штукатурка сыплется кусками.

Я. Этого. Блядь. В мыслях выговорить, на хрен, не могу!

Чтобы ПОЦЕЛОВАТЬ????

ЕЕ???? МОЮ МАРИ????

— Успокойся. Вдохни. Выдохни.

Впервые так разъярен, что теряю концентрацию. Даже не замечаю, как Морок оказывается в кабинете. Крепко сжимает мое плечо. Протягивает открытую бутылку виски.

— Я думал, тебя Рубанский интересует. А оказывается, совсем другое. Она тебе кто?

— Это. Моя. Женщина!

Рычу, опрокидывая в горло полную бутылку.

Ни хера не поможет мне остыть. Ни хера не успокоит. Разве что вырубить.

Только вот сейчас, блядь, хоть в клетку с тиграми меня брось. Я их сам порву.

В жизни так еще ярость во мне не кипела! Не клокотола, накрывая черной пеленой!

Хочется одного.

Убивать. Рвать голыми руками и слушать, как хрустят кости. Как жилы рвутся!

— Не горячись, Бадрид. Послушай. Ты знаешь, где я нашел свою женщину? В борделе Влада Северова.

Охренеть.

Дико смотрю на Морока.

Он что? Способен так просто об этом говорить?

И после такого, еще и женился на ней? Ребенка родили, а сейчас второго ждут?

Нет!

Может, Морок и способен через такое дерьмо переступить. И утереться. А я. Я ни за что!

Одно только могу. Убивать. Уничтожить и сам после, на хрен, сдохнуть!

— А до этого в другом борделе. Да. Такой была наша первая встреча. Мне, по сути, вообще ее подарили.

— Ты так спокойно об этом говоришь? Тебе что? Вообще по хрен?

— По хрен?

Кулаки Морока сжимаются.

— Не по хрен, Бадрид. Только вот иногда все на самом деле совсем не то, чем кажется. Под картинкой, которую ты видишь, совсем другое стоять может. Вера чистой оказалась. Чистой и невинной. Только, блядь, я даже такой мысли допустить тогда не мог! И, знаешь… Я ведь бы убил. Убил бы тогда на хрен, не раздумывая. И ее. И Севера. Хоть он и один из моих лучших друзей.

— Ну. По-хорошему, Севера ты таки и убил.

— А хотел по-настоящему. Прямо тогда. На месте. Когда мне в его борделе Веру мою, как клиенту выдали.

Только сжимаю кулаки еще крепче.

Такие расклады не для меня!

— Тигр тогда спас. Нас обоих спас, Бадрид. Веру сам забрал. А я свалил. Уехал. Подальше. Иначе точно. Наверняка бы разорвал! Голыми руками! Уехал и разобрался. Решил начать убивать мелких сошек для начала. А дело другим обернулось. Вышло так, что похитили ее. И брат-урод в бордель, без ее согласия и ведома продал. Вот так. Так бывает. А ведь если бы не разобрался… Не было бы ни хрена. Ни Веры. Ни детей. Ни меня самого, на хрен! Потому что есть в нашей жизни такие женщины. Одна-единственная. И подохнешь без нее. Ты вот мне скажи. Она для тебя такая? Если да, то разбирайся. Не руби с плеча. А если нет… То и к херам все это. Отпусти и забудь. Ну, в запой на пару месяцев уйди. Или в дела с головой.

— Другое мне лучше скажи, — мрачнею.

— Похоже, что ее выкрали? Если даже так у тебя с твоей Верой вышло. Она, когда как шлюха к тебе пришла, улыбалась? Обслуживала и сияла от радости? (*прим. автора. История Морока и Веры в романе " Пленница тирана" на моей страничке!)

Молчит. Глаза отводит. А у меня под руками подлокотники в труху превращаются.

— то-то же, Морок. И еще скажи мне. Есть шанс, что о моих похоронах они могли не знать?

— Нет, Бадрид.

Лицо суровеет. Мрачнеет.