Берендей

Леонид, не успевший опустить карабин, направил его на зверя. Медвежонок недовольно ворчал и, оскользаясь, вылезал на свет. Он не был маленьким, веса в нем набралось бы килограммов сорок. Звереныш подобрался к матери, тронул ее лапой, требуя внимания, но медведица не пошевелилась. Охотники смотрели на него, затаив дыхание и боясь двинуться с места. Он снова тронул мать лапой, уже жестче, а потом заплакал. Как ребенок, жалобно и со всхлипами. Но плакал недолго: огляделся, испугался еще больше и тогда сделал то, что делает всякий зверь, загнанный в угол, - разозлился. Нагнул голову, заворчал угрожающе… Потом еще раз, а потом с ревом выпрямился - совсем как его мать. И раскинул лапы в стороны, обнимая весь мир…

Леонид сам не понял, почему нажал на курок. Это произошло случайно, помимо его воли. Он не хотел убивать медвежонка. Медвежонок упал навзничь, как подкошенный.

Несколько секунд все молчали.

- Ты… ты зачем это… - наконец прошептал Валерка.

- Да ладно, - Леонид взял себя в руки быстро и легко, - он бы все равно без матери подох.

- Ленчик, какого черта ты это сделал… - Леониду послышались в Валеркином голосе слезы.

- Что сделано - то сделано… - сказал медвежатник со вздохом, - не воротишь уже. Надо шкуры снимать, пока на выстрелы не пришел никто.

- Кто?! - услышали они задыхающийся крик. - Кто стрелял?!

И увидели, как из-за деревьев на лыжах выбегает старик. Вполне бодрый еще старикашка, с ружьем за спиной.

- Инспектор, - обреченно произнес медвежатник. - Это Макар, он денег не берет, зараза…

А старик подбежал поближе, остановился шагах в десяти и скинул шапку. Он не мог говорить, потому что задыхался от бега. По росту он доставал Леониду едва ли до плеча. Его сморщенное лицо было похоже на дубовую кору, а из-под кустистых бровей смотрели выцветшие карие глаза - словно хотели прожечь охотников насквозь.

Он был так жалок в своем гневе, что Леониду захотелось рассмеяться: потрясал сжатыми кулаками, будто силился поднять невидимую штангу, и голова его тряслась вместе с руками. Он топал ногами и не мог выговорить ни слова, от возмущения потеряв дар речи. По его коричневым, обветренным скуластым щекам из выцветших глаз потекли мутные старческие слезы.

Когда же наконец дыхание вернулось к нему, он выговорил только одно слово, боясь захлебнуться рыданием:

- Кто?

И от его хриплого, каркающего голоса почему-то захотелось прикрыть лицо руками.

Охотники молча отступили на шаг.

- Кто стрелял в медвежонка? - сипло выдавил старик.

И Леонид не посмел промолчать. Он глянул на товарищей, стоящих по обе стороны от него, и шагнул вперед. Он чувствовал себя нашкодившим школьником.

- Я стрелял, меня и казните.

Старик набрал в грудь побольше воздуха, посмотрел на небо, окинул взглядом зимний лес, как будто искал у них защиты. А потом вытянул вперед узловатый коричневый палец и прошептал:

- Заклинаю…

- Никогда не связывайся с заклятым берендеем, - говорил отец. И в этом «никогда» не было исключений.

- Почему? - Когда Берендей впервые услышал о Заклятом, ему было лет пять.

- Заклятый сильней. Это во-первых. Во-вторых, он не умеет различать в себе человеческое и звериное. Берендей по рождению учится этому с младенчества, а Заклятый - нет. Обычно он становится людоедом, потому что оборачивается зимой. А в-третьих - Заклятого кто-то заклял, и не за красивые глаза. Значит, он и человеком-то хорошим не был. А его - в шкуру зверя.

- А кто может его заклясть?

- Другой берендей. Так что если встретишь заклятого берендея - беги от него без оглядки.

И по ночам, лежа под одеялом, Берендей боялся Заклятого. Потом это прошло - лет, наверное, в десять. Он и в детстве не боялся ничего, только Заклятого. А потом успел об этом забыть. Не о Заклятом, конечно: о страхах своих.

- Там человек, - спокойно возразила Берендею Антонина Алексеевна. - Ему тоже угрожает медведь, он просит его впустить.

Она потянулась к ключу.

- Это не человек!

- Ну что ты такое говоришь, Егор!

- Антонина Алексеевна. Я прошу вас. Не открывайте! Я на колени встану, только не делайте этого. Он обернется и убьет нас всех.

- Да я говорю тебе, это человек, это не медведь!

- Это не человек, как вы не понимаете. Антонина Алексеевна, я умоляю вас, иначе мне придется держать вас за руки. Я сильнее вас.

Она побледнела и опустила руки. И Берендей понял, что она испугалась его, испугалась, что он может применить силу: это показалось ей ужасным. Но она не боялась того, кто стоял за дверью, а Берендей через дверь чувствовал острый запах бера.

- Отойдите от двери. Прошу вас.

- Егор, ты пьян?

И тут в дверь ударил кулак. Дверь была крепкая, металлическая, но она низко загудела и зашаталась.

- Проклятый берендей! Щенок! Жаль, я не догнал тебя вчера! - голос звучал глухо и негромко и был полон разочарования.

И тут же еще более тяжелый удар обрушился на дверь - на этот раз по ней звонко царапнули когти. Вместо человеческого голоса они услышали рев бера.

- Егор… Что это? - Антонина Алексеевна опустилась на стул у входа. - Это был медведь? Но ведь я слышала…

- Вам показалось. Пойдемте скорее в дом.

- Нет, мне не могло показаться…