Берендей

– А там больше никто не живет. И я к нему иду, дело у меня есть.

– А какое? – не очень вежливо спросила Юлька.

– Да про охоту на медведя надо потолковать. Вы слышали, что здесь медведь-людоед появился?

– Да. Я даже видела его следы, два раза. И еще он приходил к нам на дачу и ломился в окна.

– А где ваша дача?

– В Белицах.

– Хорошее место, – кивнул мужчина, – а от реки далеко?

– Нет, метров пятьсот всего. И лес рядом.

– Да, неплохо. А с Егором как познакомились?

Юлька подумала, что если он знает Егора, то не стоит ему об этом рассказывать – вдруг, Егору это не понравится.

– Так, случайно, – ответила она уклончиво и спросила, чтобы сменить тему, – а вы охотник?

– Да.

– А на кого вы охотились?

– На медведей.

– Правда? Здесь же нет медведей.

– А я в Карелии охочусь, в пограничной зоне. Красивые места, природа дикая совершенно.

– И как, трудно убить медведя?

– И да, и нет. По-разному, – он пожал плечами, но в его глазах Юлька увидела веселый огонек, хитринку.

– Расскажите, пожалуйста! Я никогда не видела охотников на медведей!

– А медведя видели?

– Видела, конечно. В зоопарке, в цирке, а еще в Александровском саду, там их иностранцам показывают.

– Ну, это не медведи, так, название одно. Хотите на настоящего медведя посмотреть?

Юлька пожала плечами и усмехнулась:

– А где вы его возьмете, настоящего-то?

Ей почему-то стало тревожно.

– Может, он сейчас из леса навстречу нам выйдет? – засмеялся ее провожатый.

– Но если он сейчас выйдет, вы же его застрелите, правда?

Мужчина неопределенно пожал плечами.

– И потом, что он дурак что ли прямо на человека с ружьем выходить? Медведи вообще людей боятся, – рассудила Юлька вслух.

– Обычные боятся, а людоеды – нет, – мужчина усмехнулся как-то уж очень недобро.

Юлькина тревога не проходила. Она не понимала почему. Все было хорошо – солнечный день, рядом надежный, вооруженный человек. А до дома Егора рукой подать. Может быть, она так сильно испугалась, когда медведь ночью ходил вокруг их дома и стучал лапами в окна? И теперь всякое воспоминание о медведе вызывает у нее ужас?

– Ну что, боитесь медведя? – на этот раз ее спутник улыбнулся по-доброму и подмигнул ей.

– Если честно, очень боюсь. Моя мама чуть не впустила его в дом, когда он ночью… – она осеклась.

«Не открывайте! Это не человек!» – крикнул тогда Егор. И у Юльки подкосились ноги. Она инстинктивно шарахнулась в сторону от своего провожатого, но было поздно.

Над ней громадной бурой горой возвышался медведь. Она запрокинула голову, отшатнулась и подняла руку, пытаясь защититься. И увидела его морду. Размером с телевизор. И громадные желтые клыки, со средний палец длиной. Медведь поднял вверх лапы, нависая над ней, и заревел. Юлька еще секунду смотрела на него, разглядывая когти, а потом обмякла и упала в снег.

Берендея разбудил Михалыч.

– Это ты сожрал весь пирог с мясом? – спросил он, открыв двери и подпирая косяк.

– Там борщ в подполе стоит, – ответил Берендей и повернулся со спины набок.

– Да твоему борщу уже вторая неделя, ты меня еще перед Новым годом на борщ звал.

– А чего ему сделается-то?

– Ты вставай давай. Докторша велела к двенадцати на перевязку тебя везти.

Берендей повернул голову и глянул на часы. Было без двадцати одиннадцать. Он хотел сладко потянуться, но правое плечо неожиданно отозвалось острой болью, и он вспомнил вчерашний день. Такой длинный вчерашний день.

Он слышал, как Михалыч открыл подпол и загремел поварешкой. Берендей сжал в кулаке оберег, который вчера повесил себе на грудь – кусок вязаного полотна в полиэтиленовом мешочке. Ему было очень интересно, неужели это и вправду может сработать? Верилось в это с трудом, но надежда все-таки оставалась. Отец говорил, что когда-то все берендеи умели колдовать, но это было очень давно, книг в те времена не писали.

Он поднялся и потопал на улицу. Воды, конечно, он вчера не принес, и уже собирался одеваться и идти к колодцу, как увидел на крыльце два полных ведра. Он подхватил одно из них и выскочил на снег.

– Куда! – крикнул Михалыч, выглянув из сеней.

– Чего? – не понял Берендей, уже поднявший ведро с водой.

– Повязку намочишь! Иди сюда, в полиэтилен ее заверну.

Пришлось вернуться в дом и только потом выйти снова. От этого, кстати, можно было и простыть. Одно дело – мгновенно облиться, и другое – шастать по морозу туда-сюда. Впрочем, Берендей никогда еще не простужался.

Он вылили на себя ведро с ледяной водой и встряхнулся: дыхание перехватило, сердце стукнуло в голову, кожа мгновенно зарумянилась и сна как не бывало. Он взлетел на крыльцо и вбежал в кухню.

– Ну что, взбодрился? – спросил Михалыч, уплетая разогретый борщ.

Берендей сорвал полотенце с крючка у раковины и растерся, от чего и без того согретая кожа загорелась огнем.

– Ну, – ответил он Михалычу и пошел одеваться.

– И с мокрой головой без шапки поедешь, – недовольно крикнул Михалыч ему вслед.

– Михалыч, ты видел, чтобы я когда-нибудь простудился?

– Не, не видел, – согласился Михалыч, – но все до поры. Батька бы, небось, без шапки на мороз тебя не отпустил!

– А батьку моего ты в шапке когда-нибудь видел?