Береника

Иоанн остановился на минуту на пороге, потом покачал головой, как будто ожидал случившегося, потом он вошел и вынул свиток из-под светильника. Он прочел спокойным беззвучным голосом:

"Ты слишком поздно прозрел, Иоанн из Гишалы. Базилид ушел, закончив свое дело. Сила сопротивления Иерусалима сломана, и в этом виноват ты – защитник Иерусалима, умертвивший двенадцать тысяч граждан. Если нам суждено когда-нибудь увидеться, то ты сможешь подтвердить Беренике, что я поступал согласно ее приказаниям. Большего не смог бы сделать и сам Нерон: двенадцать тысяч благородных голов были снесены при помощи нескольких жалких слов, в которых не было даже намека на правду. Прости, Иоанн, что я растравляю твои раны, но я не мог уйти, не внушив тебе некоторое уважение перед заслугами твоего друга Ония, последнего из колонии Клавдиевой". Наступила душная тишина, все молчали. Казалось, что вина одного сразу легла бесконечной тяжестью на всех. Иоанн повернулся и пошел к выходу. Он все еще держал свиток в руке; все замерло в его душе. Воины отступили перед ним, образуя проход; он шел вперед и никто не осмелился взглянуть ему в лицо. Регуэль преградил ему путь.

– Отец! – сказал он, протягивая руку к злополучному свитку. Иоанн остановился и взглянул на сына остановившимся потухшим взглядом. Регуэль отшатнулся, как будто его остановила рука Господня или величие вины, сиявшее на лице его отца, – безвинной вины.

Иоанн из Гишалы затворился в своем покое; напрасно Регуэль стучался в дверь до поздней ночи – она оставалась закрытой.

Вождь Иерусалима стоял у открытого окна, не двигаясь и не произнося ни звука. В его руке на ночном ветре трепетал свиток Базилида, глаза Иоанна прикованы были к светилу, сиявшему на ночном небе. Двенадцать тысяч человеческих душ взывали к Всевышнему об отмщении, вот почему Иерусалим под мечом Господним.

* * *

Давно ожидаемые события в Риме наступили. Нерон пал жертвой своих врагов, и оставленный всеми своими сторонниками, покончил жизнь самоубийством. За ним последовал Гальба, убитый на площади. Вокруг Оттона, выбранного в цезари, начались нескончаемые раздоры и смуты, тем более опустошительные, что Береника, действовавшая вместе с Титом, употребляла все, чтобы усилить их. Она думала, что наступил надлежащий момент для вступления Флавиев на цезарский престол. Потоки золота текли в Рим, в Египет и Азию, чтобы повсюду иметь сторонников Флавиям. В войске Береника и Тит сумели возбудить симпатию к Веспасиану и возмущение против Вителия, полководца Оттона. Либийские легионы первые провозгласили имя Веспасиана. К ним присоединились полководцы Египта и Сирии. Солдаты окружили палатку Веспасиана, требуя, чтобы он освободил Рим от гибельных смут, низверг порочного Вителия и восстановил в империи спокойствие и справедливость. Когда же полководец стал колебаться, они обнажили мечи, угрожая Веспасиану смертью за сопротивление воле легионов. Он вынужден был согласиться, и его тотчас же окружили солдаты, выражая ему свое повиновение и преклонение. Впереди всех шел Тит – римский легат. Как бы повинуясь божественному вдохновению, Береника громко воскликнула в то время, как Тит наклонился и поцеловал руку отца:

– Да здравствуют цезари Веспасиан и Тит!

Веспасиан снова вспомнил день, когда на Кармеле два орла мирно делили добычу. Знамение иудейского Бога исполнилось. Он услышал приветствие, которое наполняло его душу восторгом, обещая ему власть над всем миром.

Да здравствует цезарь!

Нужно повиноваться велению Бога, тогда осуществится предзнаменование счастья и торжества. Веспасиан нагнулся к сыну, с улыбкой взглянул на Беренику, притянул Тита к себе и поцеловал его. Таким образом Рим получил в этот день двух властителей, и оба они подчинены были влиянию Береники.

Это доказал первый поступок Веспасиана. Прежде всего он велел освободить от оков изменника Иосифа бен Матию, бывшего галилейского наместника, и сделал его своим приближенным. Он помнил, что Иосиф предсказал ему торжество. Кроме того, он считал его содействие необходимым для продолжения войны с иудеями. Береника настаивала на необходимости завоевания Иудеи: оно возвеличит Флавиев над всеми другими цезарями, которых они сменили на римском престоле. Нерон, Клавдий, Калигула довольствовались дешевой славой, добываемой чужими руками. На памяти живущих не было ни одной победы, в которой празднующий ее был бы вместе с тем и победителем. Такое желанное зрелище должны дать Риму Веспасиан и Тит; своими подвигами они заставят забыть свое низкое происхождение, и только тогда могущество их будет прочным и неоспоримым. Вот почему Иудея и Иерусалим должны быть уничтожены.