Беренжакские очерки

Продавец магазина находится под постоянным надзором как самого председателя, так и всей общественности посёлка. Трудности со спиртным привели к необходимости поиска новых видов алкоголя; в ход пошёл ацетон — дёшево и сердито, нет никаких ограничений, и балдеешь лучше, чем от водки. Наиболее закалённые сибирские аборигены запросто могут выпить полстакана неразведённого ацетона и при такой смертельной дозе остаться живыми. Этот опыт надо было бы, наверное, в своё время распространить на весь Союз, и до сих пор всё бы оставалось на своих местах.

Революционные события 19 августа 1991 года капитально изменили основы распределения спиртного — теперь пей, сколько влезет, и пей всё, что хочешь. Верно, одно событие — выборы первого президента России — прошло до революционного переворота в такой неимоверной пьянке, какой никогда не знало человечество. Дабы ублажить посёлок, в виде агитационного средства сюда было завезено полторы тысячи трёхлитровых банок фруктового спирта, и это — после всех ограничений! Какое счастье свалилось тогда на Беренжак!

Посёлок будто вымер до последнего человека. Тот, кто просыпался и немного приходил в себя, — тут же, приняв новую дозу спирта, опять уходил в объятия «зелёного змия».

Жители совершенно забыли, за кого им велено было голосовать, и вместо настоятельно рекомендованного им Рыжкова проголосовали за Ельцина. Но на это даже никто не обратил внимания.

Однако самым трагическим событием в посёлке в те дни оказалось то, что деньги у жителей иссякли, а спирт в магазине ещё оставался. Перенести это не было никаких сил; началась срочная распродажа имущества, причём цены исчислялись банками спирта. Продавали всё: скотину, вещи, от мотоцикла до костюма, даже кур, и всё — по дешёвке. Накопленное годами добро распродавалось до тех пор, пока не исчез в магазине спирт.

Наступили траурные дни похмелья. За бутылку можно было купить всё что угодно: машина дров — бутылка, куль зерна — бутылка.

Однако настоящие-то праздники начались после августа 1991-го: в посёлке объявились частные торговцы водкой, и водку стали продавать не только днём, в определённые часы — а круглосуточно и даже в кредит. Но самым заинтересованным лицом в продаже водки всё же остался многоуважаемый председатель сельсовета, так как бюджет сельсовета зависит от выпитого спиртного.

При этом началась конкуренция между частными предпринимателями и — председателем вместе с подотчётным ему магазином. К счастью, особых противоречий не возникло, так как жители посёлка, благодаря бешеной покупательной способности на спиртное, удовлетворяли обе стороны, и если бы даже появились ещё предприниматели, то, наверное, до настоящей конкурентной борьбы дело бы всё равно не дошло.

Но тут выяснился один серьёзный изъян частного капитала: частник стал слишком разбавлять спирт и водку водой, вместо питьевого спирта продавать гидролизный и вообще всякий суррогат, а в трудные дни перебоев с водкой (ведь не всегда её можно купить даже оптом) клиентам взялись продавать полуфабрикат: патоку из сахарной свёклы. После употребления этакого коктейля, одновременно с опьянением человек приобретает специфический запах, сравнимый разве что с запахом свинарника.

Народ не мог простить этого частнику, и начались пожары: почему-то зимой ни с того ни с сего загорелся стог сена одного из частных предпринимателей; в окна торговцев спиртом почему-то полетели случайные камни. Видно, человека невозможно удовлетворить полностью — он всегда будет чем-то недоволен. В председателя дважды стреляли; были попытки поджечь сено и у него; каким-то образом в его стайку попал крысиный яд и отравил тёлку.

Сегодня борьба продолжается; она перешла в борьбу политическую и разбила посёлок на два лагеря — за и против председателя.

Дипломированный тунеядец

При первом знакомстве со мной Юра Костюшкин представился: «Дипломированный тунеядец». Я сразу же спросил его: как это понимать?

— Как сказано, так и понимайте, — ответил он. — Имею диплом о высшем образовании: учитель физики, — но уже пять лет нигде не работаю, живу дарами природы, наслаждаюсь её прелестями, и я — самый счастливый человек на свете.

Наша дружба с ним продолжалась до конца его жизни; однако конец его оказался печален и совершенно непонятен.

Идя в тайгу, он брал с собой полный рюкзак водки и пил, пока она не кончится, всегда делился с попутчиками и после лошадиной дозы спиртного любил пофилософствовать и порассуждать на любую тему.

Его жена работала учительницей в совхозе «Борец»; у них было двое детей. Когда он появлялся дома, сначала все ему были рады, и в семье царила идиллия, но проходило несколько дней, и его опять тянуло на волю, в тайгу.