Берия. Арестовать в Кремле

Среди ночи в тюрьме, обитатели которой, зная о начавшейся войне и эвакуации, ждали решения своей участи, неожиданно услышали топот надзирателей, отрывистые команды начальников, грохот открываемых замков и камер, крики «Выходи с вещами!». Арестованные с облегчением подумали о том, что вот-вот их отвезут в военкомат, дадут оружие и — на фронт. В худшем случае — на вокзал, в «телятники» и — на Колыму или в Сибирь. Переговариваясь между собой, подследственные гадали вслух о том, какое оружие им выдадут («вот бы автоматы, как на финской!»), куда пошлют помогать Красной Армии громить врага. Самые наблюдательные заметили, что везут не в военкомат и не на вокзал, а по Могилевскому шоссе, на восток, значит, все-таки оружия пока не доверили, везут в тыл, там видно будет.

Натуженно гудели двигатели ЗИСов, молчали охранники, и все, казалось, шло к тому, что им придется довольно долго добираться до Москвы или Горького, где их, похоже, пересадят в теплушки. Может, и повезет — передумает начальство, глядишь, и на фронт направят в маршевых ротах.

Но ЗИСы вдруг свернули с шоссе и поехали по грунтовой дороге, подкидывая кузова на неровностях и колдобинах. Что это значило? Арестованные забеспокоились — машины медленно двигались по опушке леса, через несколько минут и вовсе остановились возле молодого овражка, поросшего репейником и березовым подлеском; вслед за крытыми ЗИСами к опушке подъехали «полуторки», выкрашенные в защитный цвет, из которых начали выпрыгивать конвой и собаки; овчарки, туго натягивая длинные поводки, рычали, рыли лапами землю, рвались в сторону выстроившихся в две шеренги оборванных, изможденных людей. С двух концов строя двигались охранники и скручивали руки арестованных проволокой. Только теперь, увидев стоявших позади вооруженных энкавэдэвцев, изготовившихся к стрельбе, люди поняли, что их минуты сочтены. Кто-то из строя выскочил, кто-то закричал истошно, и тут же началась беспорядочная стрельба из наганов и винтовок в людей; пристреленные падали на край овражка, скатывались тут же на замшелое дно, дергаясь и крича; убийцы вели огонь бесприцельно, нанося обреченным тяжелые и легкие ранения, сталкивали ногами тела убитых и раненых вниз, добивая каждого, кто пытался подняться или выползти из овражка, хватаясь за тонкие стволы березок-трехлеток, за колючий репейник, не ощущая боли, оглушенные стрельбой, громким рыком почуявших кровь взбешенных овчарок, набрасывающихся на ползущих людей. Бойня продолжалась недолго, выстрелы становились все реже и реже, крики затихли, и только глухие стоны какое-то время доносились из овражка, но после того, как убийцы в милицейской форме прошли между лежащих на земле людей, добивая раненых, все стихло, и даже рвавшиеся с поводков несколько минут назад овчарки и те поутихли, развалившись у ног своих хозяев с высунутыми длинными розовыми языками. Добив последних, энкавэдэшники закурили, собравшись на краю овражка, поговорили об «операции» и неторопливо направились к машинам, засовывая наганы в кобуры и на ходу считая оставшиеся патроны. Из-за верхушек деревьев медленно поднималось утреннее, умытое свежей росой солнце; из леса доносилось веселое щебетание птиц, громко каркала одинокая ворона, и только со стороны Минска слышались редкие уханья рвавшихся авиационных бомб да тянулись черные шлейфы дымов.

На опушку вышла низенькая старушка, перекрестилась, посмотрела на лежащих в траве убитых, перевела взгляд на усаживающихся в машины энкавэдэшников и словно в осуждение их сказала:

— По-христиански прикопать бы надо, в могилки каждого. За что же вы их?

— Не христиане они, мать, какие им еще могилы, так сгниют.

— А кто же они такие?

— Враги народа, мать! Туда им и дорога. Поехали, а то там нас ждут очередные «жмурики». Работы нам на сегодня хватит… — Помолчал, дымя самокруткой, добавил: — Их вон сколь там, считай, тысячи.

— Не мы одни, еще есть группы: те в других местах трудятся.

— Работенка, мать твою…

21

29 июня Сталин, Молотов, Берия и Маленков без предварительного уведомления внезапно появились в кабинете наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. Поборов кратковременную растерянность, вызванную неожиданным появлением членов Политбюро в наркомате, маршал встревоженно доложил Сталину:

— Руководство наркомата изучает оперативную обстановку на фронтах!

— Изучаете… — Сталин долго стоял возле длинного стола, всматриваясь в испещренные символами и знаками карты. — Докладывайте обстановку! — строго, не глядя на вытянувшихся Тимошенко, Жукова, Ватутина, потребовал Сталин.

В огромном кабинете повисла гнетущая тишина.

— Товарищ Сталин, обстановка нам не вся ясна, есть противоречивые данные. Я… не готов к докладу, — упавшим голосом произнес Тимошенко.

Сталин гневно взглянул на наркома, ожег взглядом стоявших по стойке «смирно» Жукова и Ватутина.