Берия. Лучший менеджер XX века

Вот еще несколько слов по теме… «Демократы» от науки сетуют на зажим кибернетики в СССР в 40-е годы, но в действительности в конце 40-х годов в соответствии с правительственными заданиями Министерство машиностроения и приборостроения приступило к организации проектирования и производства счетно-аналитических и математических электронных цифровых машин. Министр П.И. Паршин (хорошо знакомый с Берией по минометному наркомату времен войны) сообщал об этом Лаврентию Павловичу 29 апреля 1949 года и просил ПГУ принять участие в составлении технических условий на проектирование ЭЦМ. Такие машины нужны были и для расчетов термоядерных зарядов, и для систем ПВО.

Систему «Беркут» разрабатывали ударно по многим причинам, главной из которых была реальная угроза атомной агрессии США. Но то, что ее разрабатывали быстро, объяснялось и руководством Берии – к началу 50-х годов он приобрел уже такие знания об экономике, о возможностях страны и такой опыт, что все его начинания были обречены на успех.

В «ракетном» бериевском сюжете есть и еще одно измерение – чисто человеческое, причем сравнение здесь напрашивается само собой. Я уже коснулся его выше. И сын Берии Серго, и сын Хрущева Сергей стали ракетчиками.

Сын Лаврентия Берии жил ракетчиком и умер ракетчиком. И хотя после смерти отца его служебную карьеру оборвали грубо и несправедливо, он вошел в историю ракетной техники как один из ее первопроходцев. И, несмотря на все препоны, остался верен своей профессии до конца жизни.

Никита Хрущев тоже «сунул» своего сына «в ракеты». И мне кажется, что поступил он так не только потому, что это было, как сейчас говорят, престижно, но и в пику Берии, которого

Хрущев, безусловно, ненавидел тихо, тайно и завистливо – как на это способна бездарность по отношению к таланту.

После гибели Берии из любимого дела попытались выбросить и его сына, даже фамилию ему сменив на материнскую – Гегечкори. Но Серго лишили лишь кресла, а не способностей. И со временем он вырос даже административно. Но вот с вершины власти пал Хрущев, и Сергея Хрущева тоже выбросили из его кресла в ракетном КБ Челомея. Однако тут возврат к прежнему места не имел.

Серго Берия коллеги помнили и через много лет. А Сергея Хрущева прочно забыли, так же как новые поколения будут все более забывать его папу. А вот отца Серго Берия Россия, если у нее будет будущее, станет вспоминать все чаще и звонче!

Наконец, примем в расчет и то, что сын «агента международных разведок» Берии так и умер на родной земле, никуда с нее не подавшись в поисках счастья. А его антипод, сын «верного ленинца» Никиты Хрущева, укатил доживать в Америку.

И это – очень показательно!

Никита Хрущев видел в развитии ракетной техники лишь внешний эффект, и ради реализации своих ракетно-космических амбиций он пренебрегал развитием других видов перспективной техники.

Лаврентий же Берия видел широкую перспективу развития обороны страны во взаимосвязи различных систем современного оружия.

Они и здесь были антагонистами, как и во всем остальном…

РОЛЬ Берии в становлении ракетной отрасли науки и техники была тем более значительной, что у нее, кроме самого Берии, в высшем руководстве страны был лишь один влиятельный сторонник – Сталин. Авиационные конструкторы, исключая Лавочкина, к ракетной технике относились, мягко говоря, сдержанно. Как, впрочем, на первых порах и к реактивной авиации. По свидетельству того же Б.Е. Чертока, Александр Сергеевич Яковлев «недружелюбно относился к… работам по БИ (ракетный перехватчик Березняка и Исаева с жидкостным ракетным двигателем Душкина. – С.К.) и к работам А.М. Люлька по первому отечественному варианту турбореактивного двигателя», и даже опубликовал в «Правде» нашумевшую статью, где характеризовал немецкие работы в области реактивной авиации как агонию инженерной мысли фашистов.

А Берия ракеты поддержал сразу. Собственно, тот факт, что ракетные дела изначально стал курировать нарком вооружений Устинов (которого в какой-то мере можно считать «человеком Берии»), а не нарком авиационной промышленности Шахурин (которого в какой-то мере можно считать «человеком Маленкова»), сразу обнаруживает влияние Берии. Именно с Устиновым у него во время войны установились рабочие контакты, и назначение Устинова в «ракетчики» вряд ли могло произойти помимо Лаврентия Павловича.

В письме из камеры Берия 1 июля 1953 года писал Маленкову: «Особо должен отметить нашу совместную активную многолетнюю работу в Специальном Комитете при Совете Министров по созданию атомного оружия, а позже по системе «Комета» и «Беркут» – управляемых снарядов.

<…>