Берия. Лучший менеджер XX века

Из 41 тысячи рабочих… на промышленных объектах работает всего 5 700 человек, а остальные распылены на различных подсобных предприятиях и вспомогательных работах» и т. д. и т. п.

Резолюция же Берии:

«Т. Круглову, т. Ванникову и тов. Завенягину. 1. Надо срочно укрепить руководство… Т.Рапопорта освободить по состоянию здоровья. Выдвинуть в качестве н-ка стр-ва Царевского. 2. Рассмотреть докладные записки т. Славского и т. Ткаченко и принять по ним меры. О принятых мерах доложить. 3. Т. Чернышева командировать на 2–3 месяца для принятия на месте всех необходимых мер по обеспечению окончания строительно-монтажных работ в установл. Правительством сроки. 4. Срочно связаться с т. Хрулевым по вопросу оказания помощи стр-ву инженерно-тех. работами. Л. Берия».

Спускаемся по шкале времени еще ниже. 2 октября 1946 года… Первухин, Малышев, Завенягин, Антропов и Курчатов сообщают Берии:

«До настоящего времени не было принято определенных решений относительно того, где должно быть организовано получение чистого металлического плутония в количестве 100 граммов в день из осадка, получаемого на заводе № 817, и чистого металлического урана-235 в количестве 140 граммов в день из шестифтористого урана-235 на заводе 813…»

Из пяти авторов письма четыре – крупнейшие организаторы промышленности с огромным опытом, причем один из них – Антропов – с 1941 по 1945 год был помощником члена ГКО Берии. Пятый – крупный ученый, обязанный дать первым четырем рекомендации по оптимизации планировки по крайней мере комбината № 817, где он является научным руководителем. Однако они обращаются к Берии, который 5 октября 1946 года пишет:

«Тт. Первухину, Курчатову, Завенягину. Представьте более конкретные предложения – где разместить эти цеха? Л. Берия».

Но что-то у Курчатова и «руководящих ребят» не ладится, и 10 апреля 1947 (!) года Берия на том же документе пишет:

«Тт. Первухину, Завенягину, Курчатову. Почему выбор места и строительство цеха Вы откладываете. Дальше затягивать это дело нельзя. Срочно займитесь этим вопросом и в недельный срок представьте конкретные предложения. Л. Берия».

Однако и после этого дело двигалось туго, начинаются все перипетии истории с комбинатом № 817, которые читателю уже известны, и Берии приходится выехать на строительство самому. Но и там он никого в «лагерную пыль» не стер. И даже не грозился стереть – у него и выражения такого в лексиконе не было.

Продолжаем движение к истокам атомных работ. 12 ноября 1945 года П.Я. Антропов докладывает Берии о результатах своей командировки в Таджикскую ССР на комбинат № 6 (7 рудников и 5 заводов по добыче и переработке уранового сырья). Положение безрадостное… И к докладной Антропова подкалываются две узкие (~ ¹/₆ формата А4) полоски бумаги с резолюциями:

«Тов. Чернышову, шов. Завенягину. Разберитесь и доложите, почему фонды, отпущенные для комбината № 6, использовались не по назначению. Виновных надо наказать. 15 ноября 1945 г.».

«Тов. Ванникову Б.Л., тов. Борисову Н.А. 1. Срочно разработайте меры, обеспечивающие резкое увеличение добычи и переработки руды на комбинате. 2. Необходимые меры по наведению порядка примите немедля. Результаты доложите. 15 ноября 1945 г.».

И здесь тон исключительно деловой. И такой подход – не случайная «блажь», а стиль! Это доказывают не чьи-либо воспоминания, а документы! Хотя и воспоминания – тоже! Например – воспоминания того же Славского (трижды Герой Социалистического Труда, десять орденов Ленина!), не очень-то к Берии лояльного (а как же – он ведь Ефима Павловича «снимал»).

Но вот что вспоминал Славский в 1998 (!) году… Для первого уран-графитового реактора необходим был графит практически без примесей. Отвечали за это нарком цветной металлургии Ломако и его заместитель Славский. Увы, графит, который они поставляли в ПТУ и считали кондиционным, оказался браком. Ломако и Славского вызвали в Спецкомитет:

«Стоим мы с Ломако в приемной, ожидаем, когда нас вызовут, и думаем: «Ну, вот и пришел всему конец… Что же нам будет?»