Берия. Лучший менеджер XX века

Жуков, Василевский, Штеменко, Москаленко, касаясь неудачи наступления в районе Барвенковского выступа под Харьковом, сказали в своих мемуарах некую полуправду о том, что операция разрабатывалась и развивалась при нажиме Хрущева. Тимошенко не написал мемуаров – старый вояка, похоже, лгать не хотел, а правда для него была очень уж тяжела, потому что очень уж Семен Константинович (вместе с другими, конечно) был перед Сталиным виноват. Но имеется свидетельство бывшего ответственного работника ЦК КПСС Г. Шумейко. Он сообщает, что когда много позднее войны лично задал вопрос Тимошенко о причинах Харьковской трагедии, маршал ответил так:

«Политически необходимо было отвоевать именно в этот период хотя бы небольшую территорию Украины. Особенно важно было вернуть вторую ее столицу – Харьков. Хрущев был настойчив. Он буквально уговорил наш Генштаб, а через него и Сталина провести эту операцию».

Книгу Москаленко, где тот касается роковой роли Хрущева в стратегической неудаче весны 1942 года, Хрущев назвал гадкой, а самого маршала – приспособленцем, беспринципным человеком. Так-то оно так, но такая оценка полностью приложима также и к самому Хрущеву, и к хрущевцам как таковым.

В «продиктованном» 19 февраля 1956 года «дополнении Хрущева» сказано было и о Лаврентии Павловиче… Вот как:

«О Берия. Как могло получиться, что этот махровый враг нашей партии и агент иностранной разведки, который еще в момент оккупации английскими войсками Баку служил в контрразведке, которая была подчинена английской контрразведке…добился такого положения, что стал первым заместителем председателя Совета Министров и членом Политбюро, занял такое положение, когда все в то время говорили, что без совета с Лаврентием Павловичем нельзя проводить Политбюро и в Правительстве ни одного вопроса. <…>

Спрашивается, почему же этот враг народа Берия, который стоил народу десятки тысяч лучших жизней нашей партии и народа (в любом случае их надо записать на счет Ежова. – С.Х.), не был разоблачен при жизни нашего «гениального» вождя и учителя, «всеведающего» и т. д. и т. п. эпитеты, которыми мы все здесь сидящие награждали Сталина. Потому что сам Сталин был носителем этого порока. <…>

Вот что такое Берия. Сам по себе он оказался ничтожеством, дело не в Берия, а в Сталине. Берия жил поддержкой Сталина…»

Итак, если в 1953 году Берии приписывали попытки развенчать Сталина, то теперь обвинения имели противоположный смысл. Но удар, как я понимаю, наносила одна и та же рука.

Та, которая вписывала в «доклад Поспелова» подложные цифры и «факты»…

Та, которая готовила «доклад Хрущева» о «культе личности» и писала «надиктованные» Хрущевым дополнения к этому докладу.

Агенты влияния обретали в Кремле все большее влияние, и «корабль» Державы постепенно ложился на курс гибели.

ДОКЛАД Хрущева был прочитан им в последний день работы съезда – 25 февраля. А 21 февраля 1956 года Корней Чуковский записал в дневник:

«Замечателен, мажорен, оптимистичен, очень умен XX съезд, – хотя говорят на нем большей частью длинно, банально и нудно. Впервые всякому стало отчетливо ясно, что воля истории – за нас».

Подлинное же ликование литературных «инженеров человеческих душ» было еще впереди. Съезд закончился. Приближалась очередная годовщина со дня смерти теперь уже не вождя, а «тирана». И 4 марта 1956 года Чуковский записал:

«Сейчас был у меня Казакевич. Пришел Оксман… Казакевич весь вечер бурлил шутками, остротами, буффонил, изобретал комические ситуации… Среди них такая: вдруг в «Правде» печатается крупным шрифтом на третьей странице: «В Совете Министров СССР». Вчера в 12 часов 11 минут считавшийся умершим И.В.Сталин – усилиями советских ученых ВОСКРЕШЕН и приступил к исполнению своих обязанностей. Вместе с ним воскрешен и заместитель председателя Совета Министров Лаврентий Павлович Берия».

И никто даже не удивился бы.

Сегодня я впервые заметил, какой щедрый у Казакевича высокий думающий лоб – и какой добрый щедрый смех» и т. д…

Да, интеллигентов прорвало.