Берия. Лучший менеджер XX века

Читаешь и не поймешь – то ли это о Павле Петровиче, то ли – о Лаврентии Павловиче…

Можно привести не менее поразительные авторитетные оценки Павла такими фигурами, как И.М. Муравьев-Апостол, декабристы Н.М. Муравьев, В.И. Штейнгель и другие, привести удивительные примеры, но я пишу все же книгу не о Павле. И, ограничившись сообщенным, спрошу у читателя: «А каким подают Павла широкой публике уже две сотни лет?»

Ответ-то известен: «тираном», «самодуром»… Да и «палачом». А профессор Харьковского университета П.Н. Бучинский в начале XX века, глубоко изучив проблему, сообщал вот что:

«По отзывам беспристрастных современников, как русских, так и иностранных, Павел Петрович – этот царь-демократ – был человеком редким в нравственном отношении… прекрасным семьянином с недюжинным умом, феноменальной памятью, высокообразованным, энергичным и трудолюбивым и, наконец, мудрым правителем государства как в делах внешней политики, так и внутренней».

То-то! А каким представляем Павла мы?

Нет, ложь, чтобы в нее поверили, должна быть действительно чудовищной!

Как ложь о «тиране» и «палаче» Павле…

Как ложь о «тиране» Сталине…

Как ложь о «палаче» Берии.

ВОТ ЕЩЕ одно якобы отклонение от темы, на самом деле попадающее, как убедится читатель, в самую ее точку, – историческая репутация «сатрапа» и «палача» Аракчеева.

Все ниже сообщаемое мной об Алексее Андреевиче Аракчееве взято из «Военной энциклопедии», издававшейся в начале XX века товариществом крупнейшего русского книгоиздателя И.Д. Сытина. Там из обширной статьи о графе Аракчееве можно узнать много не только неожиданного, но и позволяющего лучше понять природу феномена уже Берии…

Итак:

«Главное влияние на развитие его характера и тех «начал», которыми впоследствии он резко выделялся сперва из среды своих сослуживцев, а потом из среды своих современников, оказала мать, Елизавета Андреевна, урожденная Витлицкая. Развив в ребенке глубокую к себе привязанность, она неустанно заботилась о том, чтобы он был набожен, умел «обращаться в постоянной деятельности», был педантично аккуратен и бережлив, умел повиноваться и усвоил себе привычку толково предъявлять требования к «людям». Все эти требования хорошо и прочно были усвоены Аракчеевым…

…Деятельность Аракчеева при Цесаревиче (будущем императоре Павле. – С.К.), заслужившая ему от современников и историков ряд нелестных отзывов, вроде «гатчинского капрала» и т. п., прежде всего выразилась в посредничестве с главной артиллерийской канцелярией… Сохранились различные сказания о том, какими средствами достигал Аракчеев благоустройства вверенной ему команды… каким зверствам и неистовствам предавался «гатчинский капрал»… учил солдат по 12 часов кряду; вырывал у солдат усы, бил их нещадно… Принимая во внимание, что обо всем этом свидетельствуют такие «современники»… которые могли передавать лишь слышанное от других, надлежит с особенным вниманием отнестись к документам. По «Книге приказаний при пароле с 5 июля по 15 ноября 1796 г.», хранящейся в Стрельнинской дворцовой библиотеке, можно установить, что на все 135 сохранившихся записей на долю взысканий приходится всего 38 записей, из коих: 8 замечаний, 22 выговора, 3 вычета из жалованья, 2 ареста, 1 исключение во флот и 2 разжалования…случаев «прогнания сквозь строй» не было ни одного… Приказы же самого Аракчеева содержат, например, ходатайство его о разжаловании фельдфебеля в рядовые за жестокое наказание им подчиненного…»

Как видим, технология превращения графа Аракчеева в «изверга» ничем не отличалась от технологии превращения в «палача» наркома Берии, только роль хрущевского «старого большевика Снегова» в данном случае играл некий граф Толь.

Не обходилось, конечно, и без «историков»:

«…Некоторые историки напрасно полагают, что Аракчеев «ничему не учился кроме русского языка и математики»… Учреждая впоследствии офицерские библиотеки (вот же «изверг», читать офицеров заставлял! И это – вместо офицерских «рестораций». – С.К.), Аракчеев вполне определенно высказал свой взгляд на самообразование: «Чтение полезных книг в свободное время есть, без сомнения, одно из благороднейших и приятнейших упражнений каждого офицера. Оно заменяет общество, образует ум и сердце и способствует офицеру приготовлять себя наилучшим образом на пользу службы Монарху и отечеству». И «приготовляя себя», он 30 лет собирал библиотеку, сохранившийся каталог которой… показывает, что Аракчеев свои книги «расклассировал» по… одиннадцати «предметам»… число названий в этой библиотеке доходило до 2.300, а число томов превышало 11 тысяч… Очевидно, историки впадают в глубокую ошибку, утверждая, что «Аракчеев не был из числа людей, которые чтением расширяют свои познания»… Сам Аракчеев отзывался об этом периоде своей службы (1792–1796 гг.) так: «В Гатчине служба была тяжелая, но приятная, потому что усердие всегда было замечено, а знание дела и исправности отличены»…»