Берия. Лучший менеджер XX века

И Игнатьев же в последние месяцы жизни Сталина изолировал их — тех двух людей, которые лучше всех были знакомы с организацией охраны Сталина и с людьми, его охранявшими. В противном случае Власик и Кузьмичев могли или сами обратить внимание на странные моменты и ненадежных людей в охране, или дать кому-то другому квалифицированную экспертную оценку происходящего. Этим они мешали, находясь на свободе, как Игнатьеву, так и его «заказчикам».

Павел Судоплатов вспоминал, что в конце февраля 1953 года, за несколько дней до смерти Сталина, он заметил в поведении Игнатьева «нарастающую неуверенность».

Ценное свидетельство!

Судоплатов же сообщает, что после смерти Сталина Берия добивался ареста Игнатьева, однако поддержки в Президиуме ЦК не получил. Судоплатов связывает инициативу Берии с участием МГБ в деле с врачами, но явно промахивается. Вести это дело, находившееся на контроле у Сталина, Игнатьев был вынужден так или иначе.

Арестовать же его Берия хотел явно в связи с желанием расследовать смерть Сталина. И сразу наткнулся на такое сопротивление, что даже Берии пришлось отступить.

СМЕРТЬ Сталина не ввергла его соратников в глубокую скорбь. Однако нужна она была из высшего руководства только Хрущеву. Никита Хрущев не мог быть предан Сталину по нескольким причинам.

Бывший троцкист (а троцкизм подобен сифилису — можно лишь залечить, но не вылечить), он не был близок партии Сталина политически.

Отец сомнительно пропавшего на фронте сына, он не мог простить Сталину (самому потерявшему на войне достойного сына) отказ поучаствовать в судьбе любимого чада. О ненависти Хрущева к Сталину в связи с этим отказом рассказывал Ф. Чуеву Молотов, о ней же много написал бывший заместитель начальника 9-го управления КГБ генерал-майор М. С. Докучаев в своей книге «Москва. Кремль. Охрана».

Но главное было в том, что Хрущев понимал: если Сталин все же сделает Берию предсовмина, то Берия уже при жизни Сталина быстро дезавуирует болтающих языком партократов типа Хрущева и заменит их работающими социалистическими технократами типа самого Берии и его соратников. И тогда уже при жизни Сталина участь Никиты Хрущева будет незавидна.

Поэтому надо было убрать вначале Сталина — физически. Потом надо было разделаться с Берией — вначале политически, а потом — и физически. И эти чисто шкурные интересы Хрущева очень хорошо накладывались на ту политику Запада и Золотой Элиты Мира по отношению к СССР, которая начала формироваться после окончания Второй мировой войны и которая привела СССР к краху.

Глава 24 СТО ДВЕНАДЦАТЬ ДНЕЙ…

СТАЛИН умер…

И надо было жить без него.

Как?

В определенной мере на это ответило совместное заседание Пленума ЦК КПСС, Совета министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР 6 марта 1953 года. Сам факт такого объединенного заседания был экстраординарным, но и повод был таким же. Заседание прошло на следующий день после дня официальной кончины Сталина и санкционировало «ряд мероприятий по организации партийного и государственного руководства»…

15 марта открылась 4-я сессия Верховного Совета СССР, которая одобрила решения, принятые 6 марта, и придала им силу закона.

Ворошилов заменил на посту Председателя Президиума Верховного Совета Шверника, «рекомендованного» председателем ВЦСПС.

Председателем Совета министров стал Маленков, его первыми заместителями: Берия, Молотов, Булганин и Каганович.

Ряд нынешних «историков» той эпохи, описывая первые траурные дни, усматривает хитрый ход Берии в том, что он, мол, первый предложил избрать Председателем Совмина Маленкова, а тот, в благодарность, назвал фамилию Берии первой, предлагая кандидатуры своих первых заместителей. И этим-де обеспечивал Берии первенство среди равных.

Но все такие объяснения — от лукавого, хотя для того, чтобы это в полной мере понять, мне пришлось просидеть вечер над подшивкой «Правды» за 1953 год. И из газет видно, что 4-ю сессию открыл председатель Моссовета Яснов, а затем первым выступил Хрущев, предлагая избрать Ворошилова Председателем Президиума ВС СССР. И это было чисто «техническое» выступление. Следующее за ним выступление Берии, предложившего назначить Председателем Совмина Маленкова, было таким же.

Думаю, и за неделю до сессии — 6 марта, предложение Берии о Маленкове, высказанное в кругу высшего руководства, было тоже вполне «техническим», без оттенка интриги.

Да, собственно, кто другой мог реально возглавить тогда Совет министров, кроме Маленкова или Берии? И кого другого мог предложить Маленков в «рабочие лошади» Совмина вместо Берии, который и при Сталине был в высшем руководстве основной таковой «лошадью»? Другое дело, что Маленков мог бы сразу вместо себя предложить Берию, но это было бы для него чересчур. Интриги не интриги, но амбиции теперь, после ухода Сталина, начали у Маленкова выпирать.

Да и не у него одного…