Берия. Судьба всесильного наркома

Конечно, сам Иосиф Виссарионович позаботился о том, чтобы в его ближайшем окружении не осталось людей, способных играть первые политические роли. Так что Берия до смерти вождя только и мог проявить себя как толковый администратор, но никак не политик. Однако надо признать, что в развернувшейся после смерти Сталина борьбе за власть Лаврентий Павлович как политик оказался гораздо слабее Маленкова и особенно Хрущева. Замыслив радикальные политические и экономические реформы и сделав первые шаги по их осуществлению, Берия сильно напугал номенклатуру, но при этом не озаботился поиском союзников, как среди партийно-хозяйственного актива на местах, так и на самом верху. Чекист-реформатор полагался только на дружбу с Маленковым, но в политике, как известно, личная дружба немного стоит. "Дружить" здесь можно только против кого-то. Берия же пытался "дружить" с Маленковым не против Хрущева или Молотова, а против партийно-номенклатурной системы в целом. "Дружбу" против кого-нибудь из "дорогих товарищей" по Президиуму ЦК Георгий Максимилианович наверняка бы одобрил. Другое дело — "дружить" против системы, плоть от плоти которой был Маленков. Существования вне ее он не мыслил, и управлять иначе, чем при Сталине, не умел. Неудивительно, что Маленков легко "сдружился" с Хрущевым, Молотовым и другими членами Президиума против Берии.

А вот какую оценку Берии дал бывший министр сельского хозяйства Н.А. Бенедиктов: "Да, пороки у него имелись, человек был непорядочный, нечистоплотный — как и другим наркомам, мне от него натерпеться пришлось. Но при всех своих бесспорных изъянах Берия обладал сильной волей, качествами организатора, умением быстро схватить суть вопроса и быстро ориентироваться в сложной обстановке". Думаю, она близка к истине. Добавлю только, что в советской системе прагматизм Берии вкупе с чекистским прошлым обрекли его на гибель.

Я в основном соглашусь с мнением Г.В. Костырченко: "Все они — Суслов, Михайлов, Чесноков, Игнатьев, Шепилов, Маленков — закончили свой земной путь в преклонных летах и в своих постелях, и их не мучили угрызения совести за организацию и проведение антигуманной акции в далеком 1953-м (имеется в виду "дело врачей". В этот список можно смело добавить Хрущева, Молотова и Кагановича, не имевших непосредственного отношения к делу "убийц в белых халатах", но запятнавших себя не меньшими преступлениями. — /Б. С./). В отличие от них основной инициатор освобождения незаконно репрессированных врачей — Берия умер трагической и позорной смертью. Консерваторы в партийном аппарате (к ним единодушно примкнули и либералы. — /Б. С./) не простили ему того, что после кончины Сталина он позволил себе ряд самостоятельных и смелых решений и поступков, которые резонно были восприняты Хрущевым и другими членами президиума ЦК как заявка на диктаторскую власть (почему на диктаторскую? Ведь все решения Лаврентий Павлович проводил через Президиум ЦК. И нет никаких данных, что Берия готовил военный переворот. — /Б. С./) К тому же они опасались, что, проводя по своему усмотрению расследование преступлений власть имущих в период правления Сталина и используя для этого находившиеся в его распоряжении архивные материалы, Берия в конце концов вполне может обвинить каждого из них в беззаконных действиях".