Берк. Оборотни сторожевых крепостей

Некоторое время сидящий за пазухой малыш не шевелился и просто тихо сопел. Орк шагал молча, делая вид, что ему абсолютно все равно, что происходит под его накидкой. Потом девочка расслабилась — Сфенос точно почувствовал этот момент — и прикоснулась к нему ладошками. Под оленьей шкурой на орке была надета лишь грубая суконная рубаха, зиявшая дырами, потому кожей он почувствовал, какие ледяные и крошечные у девчонки пальчики. Видно, не один час она просидела там, рядом с мертвой матерью.

Потом малышка снова пошевелилась и прижала к телу орка голову.

— Стучит… — сказала тонким голоском.

Орк заинтересовался. Он остановился и заглянул себе за пазуху. Сдвинув набок платок, завязанный на голове, девчонка прижималась к его груди ухом и внимательно слушала, как бьется его сердце. Она посмотрела ему в глаза своими синими, словно лесные озера, гляделками и, легонько стукнув его в грудь кулачком, повторила:

— Стучит!

Орк поморщился: «Какая глупая! Неправильно произносит орочье приветствие». Он стукнул себя в грудь в том месте, где она показывала, и представился так, как принято в его народе.

— Сфенос, — произнес свое имя коротко и рвано.

Голосовые связки, отвыкшие работать, сделали голос похожим на карканье ворона.

Девочка сделала губами «О» и закивала, вроде как говоря: «Ну ясно, ясно. Так я и думала». Потом радостно заулыбалась и позвала:

— Сфенос!

Орк снисходительно кивнул. Повторяя его движения, малышка гордо ткнула себя в грудь, собираясь назвать свое имя.

— Бёрк, — перебил её великан.

Ребенка он собирался спихнуть в другие руки при первой возможности, потому и имя её запоминать не хотел. Зачем прилагать лишние усилия? Будет называть её так, как ему нравится.

Малышка мотнула головой, не соглашаясь, и опять собралась назвать свое настоящее имя.

— Бёрк! — снова перебил ее орк.

На недовольный взгляд крохи Сфен сурово свел брови. Мордашка ребенка сменила эмоцию с «недовольна» на «ну ладно, Большой Зеленый Крендель, посмотрим еще кто кого!» Она поджала губку и надулась, напоминая теперь маленького взъерошенного галчонка, сидящего в гнезде. Орк вздохнул и, запахнув потуже шкуру, потопал дальше.

Отношения с находкой обещали быть непростыми, но впервые за много лет сухая корка, окружавшая сердце, треснула, и в душе Сфена начали буйно расти сочные побеги новых эмоций. Весь путь до этого он просто бесцельно брел, ведомый инстинктом самосохранения, но как только прижал к груди маленький живой комочек, все вдруг поменялось, и он почувствовал себя нужным.

Как будто в ответ на его мысли из-за пазухи донеслось тихое пение. Мелодия была другая — не та, что звучала над болотом, когда он нашел мертвую человечку. Теперь, когда маленькая певунья прижималась к его груди, Сфенос мог отчетливо разобрать слова. Это была песня о жадном мужике, обижавшем соседей. Сфеносу было невдомек, что знай девочка песню про жадного или злого орка, она бы спела её, но увы, такой в репертуаре не нашлось. Потому девочка пела про плохого человека.

Песни она выучила от матери — та напевала, хлопоча по хозяйству, а девочка с легкостью запоминала и подхватывала мелодии. А вечерами перед сном мама рассказывала сказки. Была среди них одна про зеленого здоровяка-тугодума. Ее малышка помнила плохо, но, увидев Сфеноса, сразу поняла, что он орк. Согреваясь у него за пазухой, кроха размышляла, стоит ли его бояться, злой он или добрый. Особенно интересно ей было, чем он питается. Вот про оборотней она точно знала: встретила — беги! Про них было много сказок, и все страшные, если даже захочешь забыть такую, не сможешь. А вот орки… Но на всякий случай, спорить с ним она не стала, чтобы лишний раз не злить.

След уводил в лес. Пройдя через редкий подлесок, Сфенос вышел на засыпанную снегом дорогу, ведущую вдоль реки. Укрытая от ветра, она сохранила отчетливые следы единственного путника, прошедшего тут за всю зиму.

— Хорошо, — решил Сфенос. — Не придется плутать среди этих колючих елок.

Деревня сначала почувствовалась, а только после показалась из-за веток. От неё густо разило дымом и горелыми тряпками. В спустившейся ночи не было видно ни одного огонька, только собаки лаем встретили путника у первых ворот, убедив, что селение обитаемо. Обнесенные высокими заборами дворы стояли друг от друга на большом расстоянии и прятались за крепко запертыми резными воротами. На громкий стук никто не отозвался.

— Вымерли, они что ли? — почесал голову Сфенос и пошел к следующему двору.

Если и сидели в этих крепостях люди, то незваным гостям они явно были не рады.

— Хозяева! — проорал орк своим сорванным голосом. — Выйдите кто-нибудь! У меня к вам важное дело!..

Собаки, не одна, а целая свора, лаяли, не смолкая и заглушали его слова. Псы царапали доски забора, не боясь орочьего духа, и рвались в бой.

— …Что делать? — в растерянности пожал плечами Сфенос. — Может, у этих людов манера такая — ночью не показываться?