Берко кантонист

Учитель, заложив руки за спину, играл фалдочками мундира и, мутно посмотрев на Штыка, не дождался ответа:

— Садись на место!

— Идем сядем скорее, — прошептал Штык племяшу, — он со здоровой мухой.

Они пробрались меж двух рядов скамеек и уселись на одну из них. В классе было около ста учеников.

Появление Берка с дядькой прервало урок. Один из кантонистов стоял навытяжку: его спрашивали. Все остальные сидели, положив ладони на стол, храня неподвижность и молчание.

Учитель, походив вдоль скамей, подошел к окну и, играя, сзади фалдочками мундира, посмотрел на двор, откуда доносились звуки ученья: «На кра-ул! Ать! Два! Три!»

Забыв, что спрашивал ученика, учитель нашел, водя глазами, Штыка и Берка рядам с ним…

— Курочкин! Кого ты привел?

— Это, Иван Петрович, мой племяш, Берко Клингер, из слабых. Я потому опоздал, что Берка еще из лазарета не выписали, — ну, его сразу и не отпускали. Он замечательный рифметик: всю табличку знает. А, говорит, не учился ничему.

— Что ты врешь! Садись! Ребята, не верьте, что науку можно одолеть, не учась. Сказано: Ars longa — vita brevis, то есть жизнь наша короткая, а наука не фунт изюма. Я сам учился десять лет. Я сам! Ибо сказано: «Век живи, век учись». Дальше как? — внезапно обратился Иван Петрович к тому кантонисту, которого спрашивал раньше.

— «Дураком помрешь», Иван Петрович!

— Совершенно верно. Ну, а сколько будет семью четыре?

— Двадцать два, Иван Петрович.

— Врешь. Семью четыре это будет двадцать восемь, а не фунт изюма! Ступай к двери! Понюхай, чем пахнет арифметика. Надо отвечать точно так, как тебе говорит учитель.

Кантонист, форменно шагая, подошел к двери и, приставив ногу, повернулся лицом к стене и упал на колени перед таблицей умножения, приколотой к стене в уровень глаз.

— Петров, сколько же будет семью четыре? — круто повернувшись, крикнул учитель куда-то вдоль класса, где на «Камчатке» сидели рослые кантонисты.

Длинной жердью Петров медленно вытянулся и ответил:

— Я не знаю.

— Не знаю? Нет, ты скажи — не хочу знать.

— Не хочу знать.

— Ага! Ты смеешь так говорить, со мной? Чего ты хочешь?

— Вы знаете, чего я хочу. Уж пятый год я говорю вам, что хочу итти в мастеровые. Право, отдали бы меня в швальню. Рифметику я делать все равно не буду.

— К двери… Я посмотрю, как ты не будешь.

— Что же, я к двери пойду.

Ворча и нарочно задевая ногами за скамьи и столы, Петров прошел к двери и грохнулся на колени перед таблицей умножения.

— Ну, ты, новый рифметик, скажи, сколько будет семью четыре? — обратился учитель к Берку.

— Встань, — толкнул Штык племяша.

Берко вскочил на ноги и ответил бойко:

— Двадцать восемь, а не фунт изюма.

— Ага! Правильно! Ну, а сколько будет восемью девять?

— Позвольте сообразить.

— Соображай.

— Семьдесят два, а не фунт изюма.

— Ага! Правильно! Ну, а девятью три?

— Двадцать семь, а не фунт изюма, господин учитель, — бойко ответил Берко.

— Правильно! Молодчина, жидок! Но почему же ты прибавляешь каждый раз по фунту изюма? Это не расчет. Ты так проторгуешься.

— Вы приказали отвечать точно так, как говорит учитель…

— Aral Ты, стало быть, надо мной смеешься? К двери!

— Так ведь я, господин учитель… — начал оправдываться Берко.

— Иди, иди, — подтолкнул Штык племяша, — а то хуже будет.

Берко пробрался меж скамеек и опустился рядом с Петровым на колени перед таблицей умножения.

2. Геометрическая прогрессия

Урок продолжался своим чередом. К концу его, когда по коридору со звонком прошел дневальный, на коленях перед таблицей умножения стояло семь кантонистов, в том числе с краю, последним, оказался Штык.

— Повертывайся, — шепнул он Берку, — протяни руки вот так…

Наказанные все отвернулись от таблицы умножения и, стоя на коленях, протянули вперед руки ладонями вверх: они как бы умоляли о прощении.

В дверь заглянул барабанщик с пучком розг.

— Понадобится, Иван Петрович? — спросил он весело.

— Как же! Смотри — целых семеро. Ну-с! Начнем! Я докажу вам теорему. Арифметика — наука, а не фунт изюма.

Ученики после звонка все поднялись за столами и ждали, стоя навытяжку и руки по швам. Учитель подошел к наказанным.

— Ага! Да и природный «рифметик» тут оказался. Почему у тебя на руке шрам?

— Я укусил себе руку.

— Ага! Это ты, стало быть, не хочешь есть трефного и предпочел съесть собственную руку. Так-с. Я вижу, ты Перец?

— Нет, я Берко Клингер.

— Хорошо-с! Вы со своим дядькой думаете, что арифметику можно и без науки постигнуть? Но знаете ли вы, например, что такое геометрическая прогрессия? Нет? Не знаете? Сейчас я покажу геометрическую прогрессию. Барабанщик! Дай первому две.

Барабанщик взмахнул розгой и ударил два раза по протянутым ладоням первого из наказанных; Берко увидал, что на ладонях кантониста вспыхнули две багровых полосы.

— Так! — воскликнул учитель. — Это есть первый член прогрессии. Природный арифметик, сколько будет дважды два?

— Четыре, — ответил Берко.

— Четыре, а не фунт изюма. Дай Петрову четыре! Дешево отделался, Петров, ибо ты есть всего только второй член прогрессии.

Барабанщик ударил Петрова, который три года просился в мастеровые, четыре раза по ладони.