Беркутчи и украденные тени

Сейчас его вынужденной собеседницей стала Лиза. Он по нескольку раз повторял стандартные правила, рассказывал о программе обучения, об учителях, об истории школы и даже упомянул что-то из своей жизни. Как оказалось, с его слов, здание было довольно старым. Рат прокрутил в голове их с Лизой маршрут и понял, что она шла по школе так уверенно, потому что когда-то сама была ученицей, а если это так, то и его отец тоже. Когда они вышли из кабинета, мальчик уже более внимательно оглянулся по сторонам и мысль, что окружающие стены помнят Игоря Громова юным и полным жизни, крепко стиснула его сердце. Теперь это место вызывало настоящий трепет. Он даже подумал, что здесь, среди бежевых стен и витрин с символикой школы, наградами и фотографиями, он вполне может почувствовать себя своим.

Заместитель директора шагал вперед, продолжая беспрерывно болтать. Его лысина блестела потом, а щеки во время речи забавно тряслись, точно у бульдога, когда тот лает. Рат взглянул на Лизу. Девушка настойчиво молчала, сжав губы, и все ее лицо выражало отчаяние и желание вырваться из поля зрения Угодина, как можно скорее. К счастью, Алексей Николаевич остановился у нужной двери. Лиза было ожила, но мужчина тут же повернулся и попросил непременно дождаться его, пока он сам познакомит ученика с его руководителем и классом. Услышав это, девушка отчетливо поняла, что ее ждет еще одна порция словоизлияния зама и ее плечи снова сникли. Мальчику стало жаль тетю.

Угодин торопливо постучал и, открыв дверь, жестом пригласил Громова войти в класс. Однако, как только Рат оказался внутри, то в ту же секунду остолбенел. Перед ним стоял учитель истории. Темные волосы уложены волнами, высокий лоб и ястребиный нос, а в лукавых глазах живой блеск, выдающий недюжинный ум и неиссякаемую энергию. Константин Романович. Мог ли Рат предположить, что тот необычный экскурсовод из городского музея в Лирме станет его учителем в Грувске? Неужели в жизни могут происходить такие случайности?

Одет он был очень хорошо. Поверх черной рубашки, снова накинут бархатный пиджак, только в этот раз изумрудного цвета. Похоже, что господин Кочевой питает особую страсть к вещам из такого материала. Учитель истории оперся одной рукой о темно-коричневый стол и с любопытством уставился на Рата. Мальчику показалось, будто он узнал его.

– Громов, познакомься со своим классным руководителем Константином Романовичем. Несмотря на короткий срок преподавания в нашей школе, он уже успел заслужить репутацию талантливого преподавателя, досконально знающего свой предмет. Наша школа очень гордится таким профессионалом. Так что тебе, парень, повезло обучаться у него. – Угодин расплылся в слащавой улыбке.

Было не по себе наблюдать столь благоговейный тон и слышать хвалебные оды заместителя директора к рядовому учителю. И не менее непонятно, когда на все похвалы в свой адрес многоуважаемый Константин Романович сделал лишь короткий снисходительный кивок. Рату стало очевидно, что не только репутация хорошего учителя стояла за преподавателем истории, но было и нечто такое, что заставляло человека, в лице заместителя директора, который к тому же был старше лет на десять не меньше, вести себя с Кочевым чересчур почтительно.

Когда господин Угодин покинул кабинет, наступила полная тишина и только сейчас Ратмир заметил, как все на него смотрят: ребята изучали его внешность с головы до ног и весело перешептывались, будто в их классе будет учиться кто-то особенный или, если сказать точнее, кто-то известный, что, разумеется, не могло соответствовать действительности. И лишь двое из его одноклассников вели себя иначе. Девочка с голубыми прядями и рослый парень с каштановыми волосами, образно напоминающий медведя, настороженно посмотрели на Громова, а после переглянулись между собой. Рат нахмурился: он не ожидал такой реакции класса на свое появление.

Учитель истории махнул рукой на четвертый ряд, где в самом конце осталось свободное место и Ратмир послушно побрел в его сторону. Теперь он сидел прямо за девочкой с цветными прядями.

Едва Громов расположился, как прозвенел звонок. Подростки тут же наперегонки посыпались к двери, а сам Рат остался на месте, осматривая кабинет и постукивая при этом кончиком ручки по серо-зеленой парте.

Кабинет выглядел, собственно, как и любой другой совершенно обычный класс. В нем было много света за счет трех больших окон, выходящих на солнечную сторону, и свежий ремонт. Одноместные парты почти не поцарапаны и не испачканы чернилами. Кроме Рата в помещении остался еще один мальчик. Его спина была сгорблена, а растрепанная соломенно-рыжая голова склонилась над партой. Похоже, что он что-то рисовал.

Перемена еще не закончилась, когда в класс начали возвращаться ребята. Среди них была и девочка, что сидела впереди Ратмира. Она плюхнулась на свое место и, повернувшись в пол оборота, уставилась на него серыми, точно грозовые тучи, глазами и преобразилась лисьей улыбкой. Ее взгляд, такой прямой и смелый, мог бы смутить кого-угодно и Рат не был исключением.

– Эмма Уварова, – четко произнесла она.