Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Глава 11 Вена: угроза войны

Соединенные Штаты не желают стабилизировать положение в самом опасном месте в мире. Советский Союз хочет провести хирургическую операцию по вскрытию нарыва – уничтожить этот источник зла, эту язву…

Председатель Совета Министров СССР Хрущев – президенту Кеннеди, Вена, 4 июня 1961 года

Никогда еще не встречал такого человека. Я ему говорю, что ядерная война убьет семьдесят миллионов человек за десять минут, а он так смотрит на меня, словно хочет сказать: «Ну и что?»

Президент Кеннеди – корреспонденту «Тайм» Хью Сайди, июнь 1961 года

Советское посольство, Вена

10:15, воскресенье, 4 июня 1961 года

Стоя перед посольством, Никита Хрущев переступал с ноги на ногу, словно боксер, стремящийся выйти из своего угла на ринг после одержанной в первом раунде победы. Когда он, протягивая для пожатия свою маленькую пухлую руку Кеннеди, широко улыбнулся, стала видна щель между передними зубами.

Московское посольство было бесстыдно имперским, и это притом, что Советское государство заявляло о себе как о государстве рабочего класса. Дворец, приобретенный в 1891 году у герцога фон Нассау послом России в Вене князем А.Б. Лобановым-Ростовским, был одним из красивейших зданий, возведенных в Вене в конце XIX века в стиле венского неоренессанса с колоннами, парадной лестницей и деталями внутреннего убранства, выполненными из натурального мрамора и гранита. «Приветствую вас на маленькой части советской территории», – сказал Хрущев Кеннеди. А затем произнес русскую поговорку, смысл которой ускользнул от Кеннеди: «Иногда пьем из маленькой рюмки, а говорим с большим чувством».

После приблизительно девятиминутной беседы, ни у кого не оставшейся в памяти, Хрущев провел своих американских гостей по коридору с колоннами к широкой лестнице, по которой они поднялись на второй этаж в зал для заседаний, стены которого были обтянуты тканью красного цвета.

То, как Кеннеди и Хрущев провели утро второго дня перед тем, как встретиться в советском посольстве, говорило о том, насколько разными были эти люди. Католик Кеннеди послушал венский хор мальчиков и мессу, которую отслужил кардинал Франц Кениг в соборе Святого Стефана. Глаза первой леди наполнились слезами, когда она опустилась на колени, чтобы помолиться. Толпа, собравшаяся на площади, встретила выход четы Кеннеди из собора приветственными возгласами. Примерно в то же самое время лидер Советского Союза, атеист Хрущев, возлагал венок у советского мемориала на Шварценбергплац. Местные жители с горькой иронией называли его «памятник неизвестному мародеру».

В конференц-зале, где собрались обе делегации, темно-красные портьеры, задернутые на высоких и широких окнах, не впускали солнечные лучи. Кеннеди начал разговор с той же темы, что и в начале первого дня, – спросил советского премьер-министра о его детстве. У Хрущева не было никакого желания обсуждать свое крестьянское происхождение с этим избалованным ребенком. Поэтому он, не вдаваясь в подробности, сказал, что родился в русской деревне, недалеко от Курска, менее чем в десяти километрах от украинской границы.

Быстро перейдя к настоящему времени, он сказал, что недавно около Курска обнаружены большие запасы железной руды, оцененные в тридцать миллиардов тонн. Скорее всего, сказал он, запасы в целом будут раз в десять больше. В США, напомнил Хрущев Кеннеди, запасы железной руды составляют всего часть от советских запасов, пять миллиардов тонн. «Советских запасов хватит, чтобы обеспечить потребности всего мира на долгие годы», – похвастался Хрущев.

Хрущев ловко ушел от обсуждения семейной темы и с гордостью рассказал о богатой материально-сырьевой базе своей страны. Он не стал расспрашивать президента о детстве, о котором и так был осведомлен достаточно хорошо, и предложил сразу перейти к главной цели встречи: обсуждению Берлина и его будущего.

В этот день в утреннем выпуске лондонской «Тайм» было приведено высказывание британского дипломата относительно венской встречи на высшем уровне: «Мы надеемся, что парню удастся выйти из клетки с медведем не слишком помятым». А Хрущев вышел утром второго дня с выпущенными когтями. Несмотря на то что им удалось быстро решить проблему, связанную с Лаосом, Хрущев не желал использовать эту проблему как пример возможного ослабления отношений между государствами.