Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Кайзен считал, что для нанесения первого удара потребуется пятьдесят пять бомбардировщиков В-47 и В-52, с учетом 25 процентов предполагаемых потерь. С таким, казалось бы, незначительным количеством бомбардировщиков, утверждал Кайзен, можно добиться цели, поскольку самолеты «развернутся веером и, необнаруженные, проникнут на малой высоте в разные ранее обнаруженные пункты на советской территории, затем сбросят бомбы и уйдут на малой высоте».

Кайзен признал, что для проверки его предположений потребуется большая подготовка. «Сразу возникают два вопроса: насколько эффективен этот план и обладаем ли мы способностью и умением для выполнения такого набега?» И сам ответил, что план разумный, что у США есть военные средства и что «хотя возможен широкий диапазон результатов, у нас есть возможность достигнуть значительного успеха».

Если удастся избежать ошибок при бомбардировке, сказал Кайзен, то потери Советов от первого удара ограничатся миллионом, а возможно, даже полумиллионом человек – цифры по-прежнему вселяющие ужас, но значительно меньшие, чем по плану СИОП-62, где речь идет о гибели 54 процентов, или более ста миллионов, советских людей.

В Белом доме, непривычном к такому непринужденному обсуждению кровавой бойни, доклад Кайзена вызвал потрясение. Специальный советник президента Тед Соренсен выкрикнул: «Ты сумасшедший! Мы не должны позволять парням вроде тебя находиться здесь». Маркус Раскин, как и Кайзен, член Совета по национальной безопасности, перестал разговаривать с Кайзеном, выслушав его доклад. «Чем мы лучше тех, кто приспособил для своих целей газовые печи, или тех, кто строил дороги для поездов смерти в нацистской Германии?» – с гневом спросил он Кайзена.

Кеннеди не испытывал подобных чувств, поскольку искал именно такой подробный план. «Берлинские события могут поставить нас в такое положение, когда мы захотим взять на себя инициативу в эскалации конфликта», – записал президент в список вопросов, которые хотел обсудить на намеченном на 19 сентября совещании с генералом Тейлором, генералом Лайманом Лемницером, председателем Объединенного комитета начальников штабов, и генералом Томасом С. (Томми) Пауэром, командующим стратегической авиацией. Подготовленные президентом вопросы свидетельствовали о его растущем понимании проблем, связанных с ядерным ударом. Кеннеди готовился к ведению войны.

Вопрос № 1. Можно ли предусмотреть в плане альтернативные возможности в различных ситуациях? Кеннеди особенно хотел знать, может ли он перейти от «оптимального соединения» гражданских и военных целей и в неких непредвиденных обстоятельствах исключить городские территории или исключить из перечня целей Китай или европейских сателлитов. «Если да, то каков риск?»

Вопрос № 2. Если в ходе развития берлинских событий он окажется в положении, когда захочет обострить конфликт с местного до общего уровня, то хотелось бы знать, удастся ли воспользоваться преимуществом внезапности при нанесении первого удара, чтобы уничтожить советский ядерный арсенал дальнего действия.

Вопрос № 3. Кеннеди волновал вопрос: не останется ли при внезапной атаке на советский арсенал дальнего действия «значительное количество» ракет среднего радиуса действия, готовых атаковать Европу? Короче говоря, он хотел знать, какой ценой будет достигнута защита Европы и США. Он хотел знать, если при первом ударе включить в перечень еще и эти цели, то не приведет ли «такое увеличение целей к исключению эффекта внезапности».

Вопрос № 4. «Смогу ли я сразу, как начнется война, контролировать наши военные действия? Я полагаю, что в любой момент могу остановить стратегическую атаку, должен ли я получить сообщение о том, что враг сдался».

Помимо этих четырех вопросов, президент интересовался, может ли он избежать «чрезмерного разрушения» и прекратить атаку, если первая ядерная бомба попадет в цель, то есть будет достигнут «желаемый результат». Он хотел понять, есть ли у него возможность отменить атаку, если окажется, что она была вызвана ложной тревогой.

На следующий день состоялось заседание Совета по национальной безопасности, но президент не смог получить ясные ответы на многие вопросы. Это, кроме всего прочего, свидетельствовало о том, что советники Кеннеди расходились во взглядах на концепцию ограниченной ядерной войны. Командующий стратегической авиацией генерал Томми Пауэр высказал мнение, что «для нас сейчас и в следующем году наибольшая угроза внезапного советского нападении. Если всеобщая ядерная война неизбежна, то Соединенные Штаты должны первыми нанести удар», после того как будут определены основные ядерные цели на территории Советского Союза.

В марте 1945 года Пауэр руководил авиационным налетом на Токио [89] и был заместителем командующего стратегической авиацией на Тихом океане, руководившим операцией по атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки.

Он помогал генералу Кертису Э. Лемею в создании Стратегического командования ВВС США [90] , которое они в результате превратили в свою вотчину.