Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Кеннеди не разрешил их спор, но все сошлись во мнении, что следует отправить новые инструкции президента генералу Норстеду, верховному главнокомандующему объединенными вооруженными силами НАТО в Европе, чтобы «прояснить» намерения США на случай непредвиденных обстоятельств.

Вашингтон, округ Колумбия

Пятница, 20 октября 1961 года

В течение десяти дней, прошедших с совещание в Зале Кабинета, президент занимался не только вопросами, связанными с Берлином. Он еще не оставил надежды на переговоры с Москвой и был озабочен растущими проблемами со своими союзниками.

«Вашингтон пост» сообщила об усилиях покончить с расовой дискриминацией в ресторанах Мэриленда. В статье на первой полосе «Нью-Йорк таймс» сообщалось, что в Верховном суде слушалось дело о сидячих забастовках на Юге в знак протеста против расовой дискриминации. Полиция претворяла в жизнь десегрегацию школ, в то время как одетые в белое куклуксклановцы выступали против десегрегации.

Однако президент был целиком поглощен мыслями о войне и о том, как будет ее вести. Его проблемы передались американской общественности. Журнал «Тайм» поместил на обложке цветную фотографию начальника управления гражданской обороны Вирджила Кауча. Газетный заголовок во всю ширину полосы гласил: «Убежища: как скоро – насколько большие – насколько обеспечат безопасность?» Кауч объяснял американцам, что готовиться к ядерному удару так же нормально, как делать прививки от оспы.

Спустя три дня после заявления Хрущева о пятидесятимегатонной бомбе президент собрал свою команду по национальной безопасности – высших советников, чтобы добавить последние штрихи в военные инструкции для НАТО. Заседание проходило тяжело.

Члены Объединенного комитета начальников штабов ввязались в словесный бой относительно запланированного Кеннеди наращивания обычных вооружений в Европе и о том, как может отразиться на доверии к США использование ядерного оружия в качестве средства устрашения.

Шарль де Голль и Конрад Аденауэр уже высказывались по поводу того, что Кеннеди слишком торопится вступить в переговоры с Хрущевым относительно будущего Западного Берлина, при этом делает слишком мало для того, чтобы убедить Хрущева в том, что готов использовать ядерное оружие для защиты города.

Казалось, только Макмиллан поддерживает Кеннеди в его стремлении вступить в переговоры с Москвой. Премьер-министр с удовлетворением отметил, что Кеннеди изменил свое отношение к Москве; если весной он придерживался жесткой политики, то теперь занял более примирительную, британскую, позицию. Он видел, что Кеннеди «уже сыт по горло» де Голлем и Аденауэром.

Кеннеди начал действовать, чтобы уладить глубокие разногласия между союзниками по вопросу выбора стратегии по Берлину. В Зале Кабинета в 10:00 собрались брат президента Бобби, Макнамара, Банди и Лемницер. Рядом с ним сидел заместитель министра обороны Розуэлл Гилпатрик. Присутствовали и другие крупные игроки в берлинской политике: Нитце, Фой Колер, Мартин Хилленбранд и – столь часто присутствовавший в решающие моменты Берлинского кризиса Дин Ачесон, сторонний подстрекатель.

Совещание открыл Лемницер, сообщив президенту о «значительных разногласиях» членов Объединенного комитета начальников штабов относительно необходимости быстрого наращивания вооружений. Начальник штаба ВВС США генерал Кертис Лемей и руководитель военно-морских операций ВМС США адмирал Джордж Виллан Андерсон разделяли мнение генерала Норстеда, что «в ближайшем будущем» нет необходимости в крупномасштабном наращивании обычных вооружений. Но Лемницер и генерал Джордж Декер, начальник штаба сухопутных войск США, согласились с Макнамарой, что необходимо немедленно приступать к наращиванию вооружений.

Раск сообщил мнение Норстеда, что спор из-за Берлина так быстро приведет к ядерной войне, что наращивание обычного вооружения уже не будет иметь значения. Кроме того, сказал Раск, Норстед опасается, что наращивание обычного вооружения может негативным образом отразиться на готовности ядерных сил. Таким образом, Норстед вместе с французами и немцами выступал против президента.

Как часто случалось в сложные времена, связанные с Берлином, Кеннеди хотел знать мнение Ачесона. В записке, подводя итог встречи, Банди с издевкой написал: «С этого момента на совещании господствовал Ачесон». Позже Банди выразился более изысканно: «Как всегда, господин Ачесон был царицей бала».

Ачесона выводила из терпения чувствительность союзников. В такой сложный для нации момент американские чиновники, заявил он, тратят слишком много времени, добиваясь согласия французов, британцев, западных немцев и прочих, хотя именно Соединенные Штаты взвалят на себя это бремя. Он утверждал, что Соединенным Штатам необходимо в ноябре перебросить новые дивизии в Европу, не задумываясь о том, что могут подумать или сказать союзники.