Берлин 45-го: Сражения в логове зверя

Однако детализация обстановки уже не создавала впечатления крупного успеха в обороне: «На направлении главного удара противника по обеим сторонам от шоссе Кюстрин — Мюнхеберг сильные вражеские части, поддержанные двумя группами танков, смогли оттеснить наши войска на несколько километров и закрепиться у Зееловских высот. Контрудар танковой дивизии «Курмарк» пока не принес успеха.

На разграничительной линии между LVI танковым корпусом и CI армейским корпусом противнику, поддержанному двумя группами танков, удалось во второй половине дня добиться вклинения глубиной 6 км. Мероприятия по ликвидации этого разрыва шириной 5 км уже приняты, для этого использованы последние резервы.

На северном участке главного удара противника к востоку от Врицена враг сумел добиться вклинения глубиной 5 км. Из района вклинения его крупные подразделения, поддержанные танками, начали наступление в северном и южном направлении с целью охвата оставшихся на линии фронта по обеим сторонам прорыва частей. Положение в этом районе в данный момент неясно»{207}.

Для предотвращения прорыва фронта из резерва ОКХ командованием группы армий «Висла» была запрошена 18-я танко-гренадерская дивизия полковника Рауша. Разрешение на переподчинение дивизии 9-й армии последовало в 19.10 16 апреля. С получением разрешения дивизия немедленно снялась с места в полосе 3-й танковой армии и отправилась в район Букова и Мюнхеберга.

Бюссе называл 16 апреля «большим успехом в обороне с учетом неравенства сил». Оговорка относительно неравенства сил носит существенный характер. Советским войскам просто не удалось добиться решительного результата в первый же день наступления.

Однако проволочки с наступлением на Берлин конечно же не вызвали восторга. Вечером 16 апреля состоялся телефонный разговор между Верховным Главнокомандующим и командующим 1-го Белорусского фронта. Жуков описывает его следующим образом:

«Вечером я вновь доложил Верховному о затруднениях на подступах к Зееловским высотам и сказал, что раньше завтрашнего дня этот рубеж взять не удастся.

На этот раз И. В. Сталин говорил со мной не так спокойно, как днем.

— Вы напрасно ввели в дело 1-ю гвардейскую танковую армию на участке 8-й гвардейской армии, а не там, где требовала Ставка, — сказал он резко и добавил:

— Есть ли у вас уверенность, что завтра возьмете Зееловский рубеж?

Стараясь быть спокойным, я ответил:

— Завтра, 17 апреля, к исходу дня оборона на Зееловском рубеже будет прорвана. Считаю, что чем больше противник будет бросать своих войск навстречу нашим войскам здесь, тем легче и быстрее мы возьмем затем Берлин, так как войска противника легче разбить в открытом поле, чем в укрепленном городе.

— Мы думаем приказать Коневу двинуть танковые армии Рыбалко и Лелюшенко на Берлин с юга, а Рокоссовскому ускорить форсирование и тоже ударить в обход Берлина с севера, — сказал И. В. Сталин.

Я ответил:

— Танковые армии Конева имеют полную возможность быстро продвигаться, и их следует направить на Берлин, а Рокоссовский не сможет начать наступление ранее 23 апреля, так как задержится с форсированием Одера.

— До свидания, — довольно сухо сказал И. В. Сталин и вместо ответа положил трубку.

Настроение у меня было неважным. Но я знал И. В. Сталина: даже когда не ладились мелочи, он очень раздражался.

Вскоре начальник штаба фронта М. С. Малинин сказал мне, что получена директива Ставки 1-му Украинскому и 2-му Белорусскому фронтам. В ней значилось: И. С. Коневу — наступать 3-й гвардейской танковой армией через Цоссен на Берлин с юга, 4-й гвардейской танковой армии выйти в район Потсдама, а К. К. Рокоссовскому ускорить форсирование Одера и частью сил наступать в обход Берлина с севера»{208}.

Попробуем проанализировать этот диалог. Противоречие между направлением наступления 1-й гв. танковой армии и указаниями Ставки имело место еще в подготовительный период операции. Ставка требовала от Г. К. Жукова: «Танковые армии ввести на направлении главного удара после прорыва обороны для развития успеха в обход Берлина с севера и северо-востока». Но, как мы знаем, по разработанному Жуковым плану 1-я гв. танковая армия должна была «обволакивать» Берлин обходом с юга. Таким образом, конфликт на почве разницы между заказанными Ставкой и действительными направлениями ударов танковых армий был заложен в план операции. Возникновение этого конфликта вечером 16 апреля было неизбежным и предсказуемым. Умеренные успехи первого дня наступления 1-го Белорусского фронта только усугубили неудовольствие Верховного.