Берлин - 45

Кто-то из молоденьких артисток, у которых, кажется, одни лейтенанты в голове, шепнул ей:

— Генерал-то, Лидия Андреевна, говорят, вдовец…

Другая поддакнула:

— Каков орёл! И все офицеры вокруг него — как на пружинах. Видать, строгий дядька…

Она внутренне встрепенулась. Но виду не подала.

Он не отрывал от неё восхищённых глаз. Многие на концертах смотрели на неё с восхищением и благодарностью. Но те взгляды были иные. Она их знала и ценила. А этот… Этот смотрел не так… Особенно смотрел…

Раза два и она взглянула на него. Сердце колыхнулось. Как будто не генерал сидел там, а её офицерик, тот, незабытый, из санитарного поезда…

Снова посмотрела она на генерала. Сколько лет тому уж прошло, как узнала своё первое женское счастье — все двадцать пять. Уже и сама не красавица. И не так молода. Нет той свежести в лице и гибкости в движениях. Да и он постарел… Но ведь как похож…

Генерал ловил каждое её движение, каждый жест. И она чувствовала, с какой горячей слезой вливается в его душу её песня. Э, подумала, будь что будет, а судьбу и на вороных не объедешь…

После концерта — вот чудо небывалое! — генерал подарил ей… туфли! Разные подарки и подношения случались у неё после концертов, в том числе и на фронте. Но чтобы — туфли!..

После войны рассказывала, вспоминая их первую встречу, что Владимир Викторович нашёл где-то на складе старинные туфли на французском каблуке и преподнёс их ей в знак великой благодарности от всего корпуса. «Он этим своим вниманием меня и взял. А туфли что? Тьфу! Я такие домработнице не отдала бы».

Уж это верно. Мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь…

После этого выступления концертная бригада зачастила в расположение 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. Принимали их здесь хорошо. Артистам эти поездки нравились. А кавалеристы были просто в восторге.

Некоторые биографы утверждают, что с Гаркави она развелась ещё накануне войны. Однако подтверждений этому нет. Скорее всего, Русланова и Гаркави развелись, вернее, разошлись летом того же 1942 года.

По поводу развода она говорила: «Ну что делать: генерала люблю, люблю всей душой, и Мишку жалко…»

Мишке она так и заявила:

— Ничего не могу с собой поделать, генерала люблю!

Во время второго или третьего приезда в корпус, после концерта Крюков пригласил её на прогулку. Своей взаимной, особой, приязни они уже не скрывали.

Гаркави, конечно же, сразу всё понял. Коллеги-актёры, чтобы смягчить ситуацию, а заодно и не мешать свиданиям Руслановой с генералом Крюковым, действительно подпаивали простодушного и доброго Михаила Наумовича. Но, узнав об этом, Русланова пьянки пресекла: «Не сметь!» В тот же день она открылась перед Гаркави, не желая, чтобы её отношения с генералом Крюковым походили на нечто из расхожего народного фольклора.

Летом случилась ещё одна радость — Руслановой наконец-то было присвоено звание «Заслуженный артист РСФСР».

Русланова не отличалась ласковостью по отношению к начальству. При случае могла, как не раз отмечали её коллеги, показать свой нрав. И тому, кто распределял звания и награды, это, конечно же, не нравилось.

Да и плевать она хотела на эти звания!

В 50-е она ещё сидела во Владимирском централе. А в 60-е заниматься карьерой было уже поздно. Министерству культуры надо было ублажать тех, кто постоянно мелькал перед глазами и требовал заботы и внимания. Кто был покладист и предсказуем. И кто нравился не только в своей стране, но и на Западе. Последнее было немаловажным фактором популярности молодых певцов, и с каждым годом всё больше.

Русланова имела главное — сцену и любимую русскую песню. Она искренне считала — этого вполне достаточно для певицы.

И вот жизнь дарила ей семью. Что же ещё, какие звания ей нужны, кроме звания жены и матери…

В июле 1942 года Русланова и генерал Крюков расписались.

Как только появилась пауза между концертами, Русланова купила билет до Ташкента и пустилась в дальнюю дорогу. Дочь генерала Крюкова, Маргарита, жила там в эвакуации, как сама она говорит, «с тётками».