Берлин, май 1945

«На этом снимке сфотографирован запасный выход из бомбоубежища Гитлера. Это место я хорошо знаю и могу показать, где тут был сожжен труп Гитлера и его жены Браун, а также место, где они погребены.

Одним крестиком обозначаю на фотоснимке место, где были сожжены трупы Гитлера и Браун, двумя крестиками — где они погребены, и тремя крестиками — запасный выход из бункера Гитлера».

Этот снимок, помеченный Менгерсхаузеном крестиками, хранится в архиве.

Еще накануне Менгерсхаузен сказал, что может показать место, куда спрятали трупы, забросав их землей щебнем… Он не знал, что они уже извлечены оттуда.

Подполковник Клименко с группой офицеров и бойцов выехали с Менгерсхаузеном в имперскую канцелярию.

Был составлен акт:

«1945 года, мая 13 дня г. Берлин

Мы, нижеподписавшиеся… с участием опознавателя Менгесхаузена Гарри[43] сего числа осмотрели место погребения трупов рейхсканцлера Адольфа Гитлера и его жены.

…Осмотром мест, указанных опознавателем Менгесхаузеном, была установлена правдивость его показаний… Тем более правдивы показания опознавателя Менгесхаузена, так как из названной им воронки 4 мая 1945 года нами были извлечены обгоревшие трупы мужчины и женщины и две отравленных собаки, которые другими опознавателями опознаны как принадлежащие Гитлеру и его жене Ифе Браун, бывшему личному секретарю[44].

Глазомерная съемка места обнаружения трупов Гитлера и его жены и фотоснимки мест, названных опознавателем Менгесхаузеном, к акту прилагаются.

О чем и составлен настоящий акт в г. Берлине, имперской канцелярии».

Акт подписали подполковник Клименко, старший лейтенант Катышев, гвардии майор Габелок, фотокорреспондент младший лейтенант Калашников, рядовые Олейник, Чураков, Наваш, Мялкин.

* * *

Позднее мне сказали в штабе фронта, что направленный туда эсэсовец Менгерсхаузен в своих письменных показаниях рассказал, что не только наблюдал, как сжигали фюрера, но и сам принимал в этом участие. В чем именно оно заключалось, я тогда не узнала и сейчас не нашла в архивных бумагах его письменного о том рассказа.

Но вот в рукописи его начальника Раттенхубера читаю:

«Тела Гитлера и Евы Браун плохо горели, и я спустился вниз распорядиться о доставке горючего. Когда я поднялся наверх, трупы уже были присыпаны немного землей и часовой Менгерсхаузен заявил мне, что невозможно было стоять на посту от невыносимого запаха, и он вместе с другим эсэсовцем, по указанию Гюнше, столкнули их в яму, где лежала отравленная собака Гитлера».

И дальше, описывая поведение обитателей убежища, занявшихся хлопотами по подготовке к побегу, как только им стало известно о смерти фюрера, Раттенхубер еще раз упоминает Менгерсхаузена:

«Меня поразила расчетливость эсэсовца Менгерсхаузена, который, пробравшись в кабинет Гитлера, снял с гитлеровского кителя, висевшего на стуле, золотой значок в надежде, что «в Америке за эту реликвию дорого заплатят».

Еще раз осколки ампулы

Вероятно, сейчас, под пером, поиски невольно принимают более стройный характер, чем это было. Ведь что-то свершилось организованно, а что-то стихийно или на ощупь, одни данные доставались легко, а другие — напряженными усилиями. Сейчас, на расстоянии, многие шероховатости сгладились, а тогда на пути расследования вставали иногда непредвиденные препятствия.